вежливости и не забыть, что семидесятилетнюю Мари Клод я при этом должна называть на «ты», а не на «вы». Я вывожу «…заверения в сердечном» и двигаюсь к следующему вопросу.
Знаете эту ситуацию, когда кнопка в новом приборе сначала нажимается с трудом, туго, и только после того, как разработаешь ее – смягчается? В эмиграции обрастаешь такими кнопками, но все они сначала очень туго переключаются.
Как сделать их мягче? Мой способ – влюбиться в новый режим.
Поэтому, идя с урока домой, я флиртую с этой деликатностью, многоступенчатой вежливостью, раскланиваниями. Заучиваю заклинания, открывающие французские двери.
Вот мы одновременно приближаемся к моему дому: я и мусорная машина. С ее подножки спархивает пара молодых мужчин: у них прямые сильные спины, загорелые лица и улыбка. Один из них подмигивает мне:
Bonjour!
Page 404 not found1[2]. Внутренний поиск не дает результатов. Поломанная строчка кода:
Почему он не пьяный?
И не бедный.
Почему он стоит, как король, и держится увереннее, чем я?
Его рука в перчатке катит зеленый пластиковый мусорный бак – и бронзовые мускулы играют.
В пятнадцать секунд мусорный бак перевернут и опорожнен; два аполлона снова вскакивают на подножку грохочущей машины, образуя что-то вроде паруса по бокам: одной рукой они держатся за поручень, и тело, как гипотенуза или тетива, отклоняется от прямой оси кузова.
Bonjour! – наконец, отвечаю я.
На темном силуэте в контр-ажуре возникают две белые улыбки.
Может быть, если я буду писать и получать такие вежливые письма, однажды я буду держаться так же по-королевски?
В компьютере у меня теперь есть десять шаблончиков самых вежливых писем от Мари Клод.
У вас одно новое письмо!
Я открываю почту: «предложение сотрудничества».
«С маленькой буквы… – замечает моя внутренняя Мари Клод, получившая прописку в моем мозге. – В субботу, – удивляется она. – Вечером? Как негритенок…»
Подожди, Мари, русскоязычная деловая переписка – не твоя вотчина. Давай вчитаемся.
Моя свеженькая, недавно установленная программа вежливости начинает сбоить. Вообще-то, – продолжает она говорить голосом Мари Клод, – во Франции можно подать в суд на босса, который тревожит вас в субботу, не уважая ваше право на отдых.
Кнопка западает, но нажимается. Я переключаюсь обратно, ре-адаптируясь и убирая все лишние сердечные поклоны, чтобы написать, как принято у нас – просто и по делу:
«Ответ приходит моментально, хотя в Москве – на два часа позже. Он прям и конкретен:
«Вчера)))»
«А причем здесь смайлики, разве это смешно?» – поправляет шелковый треугольничек воротника Мари Клод.
В начале эмиграции внутри тебя батареечка часто мерцает красным. Она может разрядиться от похода в магазин, где ты неожиданно потратишь тридцать минут на поиски кефира, не догадываясь посмотреть в арабском отделе. От смол-тока, в котором ты