мышцы.
Леонид расстегнул ремень и избавился от модных зауженных брюк. Совершенство его тела можно было сравнить со скульптурой Давида в исполнении великого Микеланджело. Леонид и сам был как произведение искусства.
Амалия с наслаждением любовалась этим молодым мужчиной.
Он опустился на постель, склонился над Амалией, упираясь на руки. Лия вытянулась на белоснежной простыне и закрыла глаза. Он был прекрасен, но сейчас ей хотелось чувствовать только его касания. Губы Лео скользили по ее шее ниже, через бугорки груди на мягкий животик.
Они избавились от последних предметов одежды. Белье полетело на пол.
Два красивых тела, слившиеся в одно, отражались на черной глади рояля.
Утром Лию разбудили звуки музыки. Она приподнялась на постели и увидела Лео, он сидел за инструментом, закутавшись в одно лишь одеяло, которое являлось единственной его одеждой.
Мелодия как будто материализовывалась в комнате. Кралась на цыпочках, мимо рояля и увлеченного пианиста, замирая, пока отзвук нажатой клавиши не перестанет трепетать в инструменте, осторожно приближалась к кровати, боясь разбудить гостью. Опускалась облаком на постель спящей Лии, осторожными касаньями убирала локоны с лица спящей девушки. Внимала ее, едва заметному дыханию. И вспорхнула, так же не слышно, как только гостья едва приподняла ресницы.
– Что это, Леонид?
– Пробуждение весны, Петра Чайковского. Доброе утро, Амалия!
Она поднялась с постели и подошла к нему, совершенно не стесняясь своей наготы.
– Мое пробуждение еще никогда не было таким, – прошептала она, присаживаясь на банкетку рядом с Лео.
Он обернулся и поцеловал ее ладонь, лежащую у него на плече.
– После сегодняшней ночи, я нашел мелодию про тебя. Это не Либертанго, хотя, впрочем, тоже танго.
– Послушаю с удовольствием.
Она встала подле рояля, чтобы видеть его одухотворенное лицо, а оно всегда было таким, когда Леонид играл.
А он с особенным старанием исполнял произведение, для обнаженной девушки возле своего рояля, которая подарила ему ночь полную страсти и полную наслаждения. В это мгновение она восхищала его более всего на свете. И каждую ноту звучащей композиции он дарил для нее.
– Это «Por una cabeza», что переводиться как «Потерявший голову» Карлоса Гарделя.
– А ты потерял голову? – улыбнулась Амалия.
– Совершенно… – он встал и притянул Лию в распахнутое одеяло, нагое тело к нагому телу.
– О чем она? – промурлыкала Лия, прижимаясь к нему обнаженной грудью.
– Это композиция повествует о человеке, который играет на скачках и сравнивает свое пристрастие к лошадям с увлечением женщинами.
– А почему именно она?
– Сам не знаю, чем больше я узнаю тебя Лия, тем проще мне ассоциировать тебя с музыкой.
– В Либертанго больше страсти!
– «Por una cabeza» глубже.
– Тебе виднее…Ты верно голоден?
– Очень…
– Показывай мне сердце