сестер. В те времена имя это встречалось нередко, и в «Смерти Артура» его носят несколько женщин, в частности и оттого, что в книге этой смешалось несколько рукописных источников. Трое взрослых сидели в темноватой комнате за длинным столом, словно экзаменаторы. Помимо Элейны, это были пожилой господин, белобородый, в остроконечной шляпе, и приятного вида бойкая девица с оливковой кожей и выщипанными бровями. Все трое уставились на Ланселота, но первым открыл рот пожилой господин:
– Хм!
Прочие молча ждали.
– Вы назвали его Галахадом, – сказал пожилой господин. – То есть Галахад – его прежнее имя, – добавил он, – а теперь, после конфирмации, его зовут Ланселотом.
– Как вы об этом узнали?
– Тут уж ничего не поделаешь, – ответил Мерлин. – Это из тех вещей, которые знаешь – и все, и говорить больше не о чем. Так, постойте-ка, что еще я вам собирался сказать?
Дамочка с выщипанными бровями поднесла ладошку ко рту и зевнула, изящно, как кошка.
– Через тридцать лет, считая от сегодняшнего дня, исполнится заветнейшее из его сердечных желаний, а кроме того, он станет первым среди рыцарей мира.
– А я доживу до этого? – спросила Королева Элейна.
Мерлин поскреб голову, стукнул по маковке костяшками пальцев и ответствовал:
– Да.
– Ну что же, – сказала Королева, – должна сказать, все это просто чудесно. Ты слышал, Ланс? Тебе предстоит стать лучшим в мире рыцарем!
Юноша спросил:
– Вы прибыли сюда от двора Короля Артура?
– Да.
– Там все в порядке?
– Да. Он посылает тебе привет.
– Король счастлив?
– Очень. И Гвиневера тебе тоже кланялась.
– Какая Гвиневера?
– Милость Господня! – воскликнул волшебник. – Ты ее разве не знаешь? Впрочем, конечно нет. У меня в голове все перепуталось.
Тут он взглянул на миловидную девицу так, словно это ее вина, – как оно, в сущности, и было. Девицу звали Нимуя, он наконец влюбился в нее.
– Гвиневера, – пояснила Нимуя, – это молодая Королева. Они с Артуром уже несколько времени как женаты.
– Она дочь Короля Леодегранса, – пояснил Мерлин. – К свадьбе он подарил Артуру круглый стол и сотню рыцарей в придачу. Но за столом достанет места для ста пятидесяти.
– О! – произнес Ланселот.
– Король собирался тебя известить, – сказал Мерлин. – Быть может, вестник утонул по дороге. Наверное, шторм приключился. Нет, правда, он хотел тебя известить.
– О! – во второй раз произнес юноша.
Мерлин заговорил торопливо, ибо понимал, что положение сложилось не из самых ловких. Глядя на Ланселота, он не мог уяснить, обижен ли тот или просто у него всегда такое лицо.
– Пока он успел заполнить лишь двадцать девять сидений, – рассказывал Мерлин. – Двадцать одно осталось незанятым. Свободных мест полно. И на них золотом начертаны имена рыцарей.
Последовала пауза, никто не знал, что сказать. Затем Ланселот