и прошаркал навстречу незваным гостям.
– Доброе утро, господа, – я выглядел сонным и взъерошенным настолько правдоподобно, что Вильфионеда в недоумении и вместе с тем злобно сверкнула глазами, бегло осматривая комнату.
– Мы должны обыскать комнату, сеньор.
– Пожалуйста.
Они уж точно играли в прятки! Заглядывали под кровать, в шкаф, рыскали в ванной, выглядывали в окно, шарили на балконе среди цветника, даже трясли моим одеялом, чем вызвали мой искренний смех.
– Господа, это уже смешно! Должно быть, произошла какая-то ошибка!
– Мы должны осмотреть все комнаты.
Обыск шел около часа, они все ходили и ходили по дому, с каждой минутой теряя надежду на удачный улов.
Мы с Вильфионедой пили чай в гостиной в полном молчании, конечно, она не желала со мной разговаривать. И я ее понимал. А я еще я так же прекрасно понимал, что это именно она вызвала полицию.
С каким высокомерием она пила этот чай, вынужденная проводить время со мной, пока полицейские шарили по ее трюмо.
– Будто некто может спр’ятаться в тр’юмо! Идиоты! – прошептала она, едва не раскрошив в руках фарфоровую чашечку.
Но вскоре мучения Вильфионеды были окончены: удрученный безуспешными поисками, конвой покинул дом.
– Точно смер’ч пр’онесся! – она вскочила с софы и разъяренно зашипела на ни в чем не повинную прислугу. – Живо вер’ните этому дому надлежащий вид! Одна, неумеха, пытается нас отр’авить! Втор’ой не может вовр’емя откр’ыть двер’ь полиции! Если вы не убер’ете здесь все в течение получаса, я всех выгоню к чер’товой матер’и! Бездельники! – с размаху чашечка полетела из руки сеньоры Энберри, и мелкие осколочки, точно карнавальные конфетти, осыпали пол. – Ненавижу!
Оставшиеся в живых две горничные кинулись собирать осколки, будто одна точно бы с этим не справилась, лакей помчался убирать стол на террасе. Никто не решился направиться в комнату сеньоры, чтобы разобраться со всеми ее пестрыми тряпками, скинутыми на кровать и на пол, с выдвинутыми и выпотрошенными, точно праздничные перепелки, ящичками.
– В доме слишком мало слуг! – она снова предалась ярости и бросилась вверх по лестнице. – Где он? Куда он исчез за две минуты?
К тому времени, как Вильфионеда забежала в комнату, Мэт стоял прямо посередине как вкопанный, в ожидании расправы.
– Где ты был? – срываясь на визг, завопила доносчица. – Где ты был, сукин ты сын?!
– Не пристало леди так выражаться, – я уже успел забежать в комнату и встать между ними.
– Чтоб ты … да чтобы… – она давилась от злости и никак не могла подобрать нужное пожелание для меня.
– Сдох? – подсказал я тетушке.
– Сдох! Да!
Она попыталась кинуться не то на меня, не то на Мэта. Но ее агрессивное состояние снова вызвало во мне странные эмоции. Какой же она жила жизнью, если по каждому поводу взрывалась, как неисправная петарда, не в силах контролировать себя? Что случилось с ее нервной системой, если она работала ей во вред?
– Тебе