вразумительно, а ниже – «гаси свет»!
И тут в накрывшей меня темноте постепенно стала открываться моему взору невиданная досель картина. В необъятных просторах Вселенной легко и непринужденно парят два земных Светила.
Приняв горизонтальное положение и слегка подрагивая ножками, они: то сближаются друг с другом, легко стукаются ладошками в космическом приветствии, то вдруг разворачиваются в противоположные стороны, чем-то недовольные, и обмениваются репликами, понятными лишь Избранным.
Ах, как завидно непринужденно, играючи выплескивают они друг на друга чудные, завораживающие имена, теории, направления, гипотезы; какая музыка, какая неземная гармония звучит из их уст, и с какой снисходительной, ироничной усмешкой посматривают они вниз на толпы плебеев, и недогадывающихся о существовании какой-то там вселенной.
По всему заметно, что АВЧ чувствует себя в этих просторах ещё уютнее, чем ЛНК, и если бы не окликали его время от времени по пустякам с земли, он парил бы до бесконечности.
Эти обворожительные мизансцены, легко перетекая одна из другой, расцвеченные светом энциклопедических знаний и навыками цирковых акробатов, могли бы украсить любую сцену.
И вот, когда я оказался на стр. 5 в пугающих просторах мироздания и не увидел вокруг, кроме двух земных Светил, ни одного нормального человека – я испугался.
Я уподобился Фоме Фомичу и возопил: «а где же у Вас человек? Дайте мне Человека!».
Как известно, Фоме Фомичу вместо Человека подсовывали Фалалея. «Дайте мне человека» – не унимался я. И тут АВЧ подплыл ко мне вплотную и на мои вопли протянул мне «Баллистическую теорию Ритца».
– «Не надо мне Ритца», – возмутился я, – «мне Человека надо. Дайте мне его, Человека!»
АВЧ – очень похожий на Николая-угодника – несколько огорчился: «зачем тебе человек, возьми вот это», и развернул передо мной «константу лямбду» в «красном смещении».
– «Не хочу „константу“ и „смещения“ не хочу, ни красного, ни голубого»…
– А как насчет Большого Взрыва?
– «А взрыва – тем более…».
– «А не хочешь ли, – перебивает ЛНК, тоже все более и более напоминающий Николая-угодника, – не хочешь ли «трансцедентального восприятия мира с последующим расщеплением психики».
– Не хочу!.. Человека хочу!
И вдруг передо мной уже не АВЧ, а сам Николай-угодник.
– Дайте мне Человека! – задыхаюсь я.
В этот момент мне, наконец-то, являют человека. И даже не Фалалея, а какого-то… Войно-Ясенецкого, извините за выражение, о котором я и слыхом не слыхивал…
Не знаю, чем бы все это закончилось, если бы на этом месте я не проснулся.
Оказывается, на 5-й стр. я заснул. Каюсь!!
Стыдно мне, дорогие Соседушки, очень!
Стыдно не знать Войно-Ясенецкого.
Стыдно не ведать о происхождении нас с вами и вселенной вокруг.
Стыдно засыпать на самых ученых местах