Оливия обернулась – движение вышло резким, неуклюжим.
Пожилая дама с вызовом смотрела на неё, хотя Оливия не произнесла ни слова. Добродушие и чувство юмора, свойственные ей обычно, сменились насторожённостью, горечь воспоминаний исказила мягкие черты её лица.
– Вы, мисс Адамсон, наверное, осуждаете меня.
– О нет! Жизнь не так уж проста, чтобы кого-то осуждать.
– Да, мисс Адамсон, жизнь не так уж проста, – вздохнула леди Элспет, – моя так уж точно, даже если окружающим кажется иначе. – Отступив на шаг, она заговорила сбивчиво, сопровождая свою речь бурной жестикуляцией: – Признаться, мисс Адамсон, я так завидую вам! Завидую вашей молодости, тому, что всё у вас впереди. Поверьте, я бы душу дьяволу продала, чтобы снова стать молодой и бедной! Тогда бы я прожила свою жизнь совсем, совсем по-другому!
– И что бы вы изменили в своей жизни?
– Я бы не вышла замуж за Артура, – ответила леди Элспет. – Пошла бы на что угодно, даже сбежала бы из дома, уехала бы так далеко, что он бы не смог меня отыскать. Я никогда не была с ним счастлива, да и ни одна женщина не сумела бы стать с ним счастливой. Он… Он был дурным человеком, мисс Адамсон. Ещё до того, как жениться на мне, он очень жестоко обошёлся с одной девушкой. У неё не было родных, кроме старой матери, и защитить её было некому. Со мной вышло по-другому – на мою защиту встали отец и братья. Тогда, много лет назад, я была молоденькой смазливой дурочкой и не понимала, в какую западню угодила. Артур получил меня как трофей, как если бы долго преследовал и подстрелил одного из оленей в своих охотничьих угодьях. Он не любил меня – о нет, это чувство ему было незнакомо! Он умел лишь испытывать жажду обладания. Он брал то, что ему было нужно, и становился полноправным владельцем, а чувства всегда считал уделом слабаков. Когда у Седрика появились затруднения, он без колебаний выставил его из Мэдлингтона. Одному богу известно, чего тот натерпелся, пока не встретил Присциллу. Она спасла его, мисс Адамсон, буквально спасла! Бедный мальчик погибал, и я ничего не могла для него сделать.
– С Монтгомери вышло так же?
Леди Элспет прикрыла глаза и кивнула. Щёки её окрасил румянец, и она нехотя призналась:
– Монти был сущим наказанием, что правда, то правда. Но мы и помыслить не могли, что он… Я, конечно, слышала о таком… Порой юноши не могут разобраться в себе и допускают некоторые вольности. Но для Артура, конечно, он просто перестал существовать.
Оливия не слишком стремилась знать все тайны семьи Понглтон, но и прервать леди Элспет она сейчас не смела. Пожилая дама так разволновалась, что её пришлось усадить в кресло, стоявшее возле стола с фотографиями, и распахнуть высокое окно. Ветер тут же ворвался в Комнату Памяти, заиграл кистями портьер. Стали слышны звуки, доносившиеся с лужайки – стук молотков и голоса рабочих. Ветер откуда-то принёс обрывки песни, но у Оливии всё равно было такое чувство, будто они с леди Элспет находятся наверху самой высокой башни, и всё, происходящее там, внизу,