Он звал Тейта к себе в охотники и обещал ему тысячу марок за согласие, но Тейт отказался. Сами знаете, какой он упрямый. Вобьет себе что-нибудь в голову, и не переубедишь, хоть тресни.
– Верность не купишь, – отрезал охотник, и Майя вновь ощутила к нему уважение.
Кольер махнул рукой, и через мгновение к столу подбежал слуга с огромным блюдом, на котором, как ни странно, лежало совершенно сырое мясо, перемежавшееся ломтями хлеба. Прислужник поставил блюдо на стол и убежал. Кольер заговорил снова:
– Меня прозвали королевским кольером потому, что мальчишкой я чистил стойла в королевских конюшнях. Я цеплялся за эту работу, много узнал о лошадях, научился за ними ухаживать. Сейчас я состою при короле. Я люблю разъезжать по стране, и меня часто посылают с важными поручениями. Ненавижу сидеть на одном месте. Жизнь в седле – вот что мне по вкусу.
– Ага, Проглот носится туда-сюда со своими солдатами, – добавил Джон Тейт, – а Кольер знай таскает депеши, мол, готовьтесь, король едет. Но дороги наш конюх знает не хуже моего. Что до гор… ну, тут он не гордый. Игра слов, а? – Джон хмыкнул. – И лошадь расковать-подковать может не хуже любого кузнеца… да только я все равно лучше.
– Ну конечно, ведь изо всех людей в мире ты один знаешь правильный способ! – насмешливо возвел очи горе Кольер и рассмеялся.
– И еще одно, – сказал Джон Тейт. – Его прозвали Кольером потому, что он безродный. Безродный как работает, так и называется. У старого короля Дагомеи была куча детишек, и по большей части законных. А одному вот не повезло. В какое аббатство тебя, говоришь, подбросили?
Майю неприятно поразил его тон. Насмешливая обходительность Кольера на миг дала слабину, и по лицу его скользнула тень. Голубые глаза едва заметно сузились, однако уже через миг он ухмыльнулся, словно смеясь над собой, и пожал плечами.
– В аббатство Лизье. Человек не выбирает, где ему родиться, – сказал он. – А вот как прожить жизнь – каждый решает сам. Мне моя жизнь нравится. Я занимаюсь тем, что люблю. И хоть я выбираю опасные тропы, ни один разбойник меня и пальцем не тронет – знают, что я дерусь грязно.
Лицо у него стало задумчивым, и Кольер указал на Майю.
– Если нужно будет, я и глаз могу выколоть, и руку отрубить. Впрочем, сколько можно говорить обо мне! Как ваше имя, моя госпожа? Из какой Сотни вы прибыли?
Майя не знала, что сказать, но понимала одно: свое настоящее имя она этому человеку не назовет. Низкое рождение странно сочеталось в нем с изящными манерами, он был хорош собой, однако приятностью обхождения не был обязан ни высокому положению, ни титулу.
– Вот что я тебе скажу, – снова влез в разговор Джон Тейт, – этот Кольер – записной дамский угодник, так что ничего ему не говори. Твердит о разбойниках, а сам-то кто? Говорить с ним буду я.
– Да ты только и делаешь, что говоришь.
– Ты тоже не молчишь, как я погляжу, Кольер. Ну-ка, придвинь поднос поближе, глядишь, и помолчу минутку.
– Не спеши. Сейчас подадут бульон и сыр.
– Я и сырому мясу буду рад. А, вон несут!
Появилась