очень непривычным. Ощущением самодовольства и радости.
– Да, пожалуй, вы правы. Что это я? – Юсый наконец пришел в себя и был готов брать максимум от нынешней своей действительности. Как и мечтал. Он небрежно повел рукой по воздуху, набирая воздуха в легкие. – Отшейте тридцать. По рубашке на каждый день месяца. Хочу широкие рукава и широкие манжеты под запонки. Пятнадцать штук с отложным воротничком на стойке и застежками на планке на всю длину. Другие пятнадцать сделать без воротника и с короткой застежкой на планке… Черных, само собой.
Тарсиус, пораженный знаниями Юсыя и тем размахом, с каким он уверенно распоряжался несметными богатствами, мелко кивал и быстро и детально записывал распоряжения в свой блокнот. Было очевидно, что новый придворный Маг более сложная и образованная личность, чем казалось поначалу.
– Тридцать шелковых рубашек! Такой заказ могут позволить себе только члены королевской семьи, – не унимался старик, добавляя последнюю пометку, и ошеломленно хлопая глазами.
– Что ж, можно считать, таким образом я негласно к этим членам причислен. Теперь перейдем к парадному и повседневному верхнему платью… – довольный собой, Юсый решительно указал на стопку журналов и эскизов.
*****
На королевские же средства новый придворный Маг долго и старательно обставлял выделенные ему комнаты во дворце. В его распоряжении оказалась спальня с камином, расписанная и меблированная в анималистическом стиле, просторный кабинет в спокойных бежевых тонах, ванная комната с большой деревянной кадью, и салон для приемов гостей, вычурно украшенный золотыми колоннами и лепниной.
Диверий хотел было выделить Юсыю целиком западное крыло, но Маг скромно ограничился этими комнатами. Впрочем, выдвинув обязательным условием направление окон на восток:
– Чтобы любоваться восходом солнца, —пояснил он.
Личные горничные Юсыя тихо между собой перешептывались о странных повадках начальника:
– Очень это настораживает, когда эдакий холеный гусь да спать не умеет. Встает затемно, кофий на рассвете пить изволит… Не иначе – беду принесет в Долину, попомни мои слова! Териантроп, которому на пашню, в кузню трудиться или в лавку торговать идти не надо, нежится в постели уж точно, аж до появления первых лучей солнышка на небе, а то и после, – доносилось из спальни Мага, – да еще и в таких перинах мягких. А энтот худосочный словно и не приминает перины своей. Дело тебе говорю, не может добрый териантроп так себя поводить. Странно это и пахнет дурно. – Приговаривала пухленькая, со вздернутым носиком, горничная по имени Тамила. Она взбивала перину Юсыя и поправляла подушки, наполненные первоклассным хлопковым пухом. Ее юная напарница с мечтательными глазами думала о своем и только рассеянно кивала, подавая углы красивого стеганного пушистого покрывала.
– Так коли пахнет дурно, надо лавандой подушки перемежевать и в подперинник положить веточек… – невпопад спохватилась она, всплеснув руками. – А мы уже все застелили!
– Где