дыханий до отправления
Я влетела в вагон.
Ты меня ждал, волновался страшно,
Бледный, смешной и смелый.
А я босая, в ночной рубашке:
– Вещи где?
– Не успела!
В сумке блокнот, шоколад и Бунин,
Как подобает леди.
Едем мы всего до Июня,
Вдвоём до Июня едем!
Дальше – не надо. Дальше – детали.
Взрослая жизнь с помехами.
Мы говорили и целовались.
В общем, Июнь проехали.
А глаза у тебя как небо.
В них летать не устанешь.
Мы на Июле купили хлеба
И поехали дальше.
Мало ли станций в календаре —
Станций мы не считали.
Август проспали, на Сентябре
И выходить не стали.
Вот и Ноябрь из темноты —
Чист, нелюдим и сер.
«Дальше, – заволновался ты, —
Только зима и смерть.
Дальше – пресность и белизна,
Холод и боль вне квоты».
Спрыгнул – и я осталась одна.
Дура, одна, с блокнотом.
Мне контролёра задобрить нечем.
Он за мной – по пятам!
Поезд подвозит нас всех к конечной,
Спрыгиваю, а там…
Станция Май. Посёлок Сире́нево.
Радуга после дождя.
Я, удивлённая и весенняя,
Иду домой без тебя.
«Мы, – говорю, – ещё посмотрим, кто кого
поднимет на щит.
Кто кого уложит в песок,
придавит, но пощадит.
Кто кому выбьет сердце, печень и прочее.
Кто простит
Кого».
Я говорю: «Учти, я до конца борюсь.
Да, задыхаюсь, дрожу, как мышь, боюсь,
Но обещала своим и не вернусь
Без победы в небо».
Она картинно зевает, вздыхает: «Что ж,
Взгляд твой – огонь, и разговор хорош,
Посмотрим, как далеко зайдёшь,
Дальше ли прочих!»
Мутно
Плывёт в глазах Колизей, сограждане мне кричат,
И я выхожу без доспехов, зонта, меча
В утро.
В полночь приходит, мелькнёт у окна,
Крикнет, смеясь: «Встречай!»
Я предлагаю ей кровь, она
Предпочитает чай.
Пахнет парфюмом истлевшей плоти,
Шепчет, ложась в кровать:
«Не трусь, Марусь, я не по работе,
А просто так поболтать.
Жаль, что пугает вас, людей,
Стук моих каблучков.
Я ненавижу мучить детей
И пугать старичков,
Жизнь вас пытает, как инквизитор.
Я же добра по фактам.
А что внезапны мои визиты,
Так это ж гуманней как-то.
Бывает, беру не того – косяк.
Ошибок не отрицаю.
Но Жизнь вас терзает и так и сяк,
А я бегу и спасаю.
Ах, если б могла, я бы всех увезла
Вглубь полночных зеркал,
Чтоб