не понимал, что происходит. Еще вчера он убеждал отца, что сможет позаботиться о себе сам, пока тот будет в разъездах по работе, но тот и слушать не хотел. А сейчас отец предлагает ему вернуться в город с ним. Неужели все это из-за того маньяка, что когда-то учился с его матерью?
– Пап, что случилось? – спросил он.
– Этот Хромов, – Валерий огляделся и наклонившись к Мирону заговорил еще тише. – Я переживаю. Что если он и правда объявится? Как я могу тебя оставить одного? Старики, если что, тебя не защитят.
– Так, а зачем им? Я по ночам гулять не буду, и вообще буду осторожен. А маньяк этот… Ну не дурак же он сюда возвращаться, тут его искать в первую очередь будут. Не переживай. – попытался успокоить отца, Мирон. – Я не ребенок уже. Все хорошо будет.
Валерий пристально посмотрел на сына. Перед ним стоял сильный, широкоплечий юноша, но видел он маленького и беззащитного ребенка с выпавшими молочными зубами. Сделав над собой усилие, Валерий отпустил локоть Мирона и сказал:
– Хорошо. Я верю тебе, сын. Если ты не боишься, то и мне нечего бояться.
Мирон очень хотел расспросить отца о Владимире Хромове, но боялся, что если эту тему не замять, то тот передумает и заберет его с собой обратно в город. Поэтому шли они молча и у Мирона было время подумать почему ему так хочется остаться в деревне. Быстро ответить на этот вопрос у него не получилось и он просто начал глазеть по сторонам, чтобы лучше познакомиться с местом, где ему предстояло жить.
Вдоль улицы, по которой они шли росли высокие тополя, со стволами покрашенными известкой у корней. Тротуара не было и идти проходилось прямо по дороге. Большинство домов на улице были не деревянные, как у бабушки, а кирпичные на две квартиры. Отличались дома друг от друга только забором и палисадниками. У некоторых был красивый, резной штакетник, покрытый морилкой или краской, и аккуратные клумбы, засеянные цветами, которые только-только взошли, а у других покосившийся забор, наскоро сколоченный из горбыля, и заросли крапивы под окном.
Они дошли до перекрестка, не встретив по пути ни души. Валерий показал рукой в сторону большого здания из кирпича и бетона с большими ржавыми буквами на крыше, которые складывались в слова: ПОЧТА ТЕЛЕГРАФ ТЕЛЕФОН.
– Тебе туда. – сказал он. – Я пройду дальше по улице, до магазина, а ты назад один не иди. Подожди меня, хорошо?
Мирон кивнул.
У здания почты росла густая черемуха и несколько кустов сирени, а напротив стоял большой памятник Ленину. Владимир Ильич был изображён на нем прижимая кепку к груди и задумчиво глядя в даль. Проходя мимо памятника, Мирон увидел Соню, девушку, что приходила к бабушке за молоком. Она стояла впереди в ста метрах от него. Рядом с ней был высокий худой парень, в серой майке и грязных джинсах, он кричал на девушку и размахивал руками, а та пряталась от него за своей огромной собакой.
Не думая о том, что он делает, Мирон побежал к ним. Через мгновение он уже стоял между Соней и парнем в майке и тяжело дыша смотрел прямо ему в глаза.
– Что происходит? – спросил Мирон.
– Ты кто? – обратился к нему парень. –