без конца, пока я буду убегать. Думает, нашел бездонный кошель.
– Где ты теперь живешь?
– Меня взяла к себе вдова Губертс, а работаю я на общинной запашке: пенни в день, с восхода до заката. Нейт любит, когда батраки возвращаются домой усталыми. По-твоему, он даст тебе то, чего ты хочешь?
Вулфрик состроил гримасу.
– Кажется, вряд ли.
– Женщина повела бы дело иначе.
Юноша удивился:
– Как именно, позволь спросить?
Аннет метнула на Гвенду свирепый взгляд, но та сделала вид, будто ничего не заметила.
– Женщина не стала бы настаивать, когда всем понятно, что сегодня все равно окончательного решения не будет. Не стала бы добиваться твердого «да», которое в любом случае останется «может быть».
Вулфрик задумался.
– Так что бы она сделала?
– Попросила бы разрешения пока работать на земле, до появления нового лорда. Окончательное решение ведь будет за ним, правильно? Она сообразила бы – время пройдет, все свыкнутся с мыслью, что она держит эту землю, а тогда одобрение нового лорда окажется простой условностью. Она добилась бы своего, не втягивая других в долгие споры.
Вулфрик замялся:
– Но…
– Понимаю, это не совсем то, чего ты хочешь, но большего тебе сегодня не обрести. Вдобавок Нейт не сможет тебе отказать – ведь никто другой урожай ему не доставит.
Вулфрик покивал, обдумывая ее слова.
– Ну да, все увидят, как я собираю урожай, и привыкнут ко мне. Потом лишать меня наследства покажется несправедливым. И я смогу заплатить гериот, хотя бы частично.
– Так ты окажешься намного ближе к цели, чем сейчас.
– Спасибо. Ты очень умная. – Он пожал Гвенде локоть и повернулся к Аннет.
Та что-то язвительно проворчала. Ее отец выглядел встревоженным.
Гвенда отвернулась и подумала: «Не говори мне, что я умная. Скажи лучше, что я… какая? Красивая? Чушь. Любовь всей твоей жизни? Это Аннет. Верный друг? К черту дружбу. Так чего же я хочу? Почему я изо всех сил стараюсь помочь?»
Ответа у девушки не было.
Она увидела, как Дэвид Джонс оживленно втолковывает что-то присяжному Аарону Эпплтри.
Нейт развернул свиток.
– За наследство своего отца отец Вулфрика Сэмюел уплатил тридцать шиллингов, а за наследство дяди еще фунт.
В шиллинге было двенадцать пенни. Правда, монет достоинством в один шиллинг не существовало, но все равно люди считали в шиллингах. Фунт – это двадцать шиллингов. Выходит, отец Вулфрика заплатил за землю вдвое меньше того, что выходило по словам Нейта.
– Земля отца должна переходить сыну, – убежденно произнес Дэвид Джонс. – Нельзя, чтобы новый лорд, кто бы им ни стал, вообразил, будто сможет выбирать наследников по своему усмотрению.
Все одобрительно загудели.
– Староста, я знаю, что сегодня нет возможности принять окончательное решение, – проговорил Вулфрик, – и я готов дождаться нового лорда. Прошу лишь позволить мне работать на земле. Я соберу