высыпались. Карл навалился на тяжелый резной деревянный алтарь, столкнул тот с помоста, и драгоценная утварь и свечи тоже полетели на пол.
Ризничий потрясенно замер. Вышло намного хуже, чем он задумывал.
Череп святого прокатился по полу и остановился у ног Годвина.
План сработал, даже чересчур удачно. Ризничий хотел, чтобы Карл упал и все увидели, насколько слепец беспомощен, но вовсе не собирался осквернять мощи. Онемев от ужаса, он таращился на череп на полу. Пустые глазницы, казалось, глядели на него с осуждением. Какая же чудовищная кара его ждет? Сможет ли он когда-либо загладить эту вину?
Поскольку несчастье не стало для него неожиданным, он испытал не столь сильное потрясение, как другие, и пришел в себя раньше остальных. Встав над мощами, Годвин воздел руки и воззвал, перекрикивая ропот прихожан:
– Все на колени! Молиться!
Стоявшие впереди преклонили колени, за ними быстро опустились все прочие. Ризничий начал читать знакомую молитву, к нему присоединились монахи и монахини. Когда многоголосый речитатив заполнил собор, Годвин поднял реликварий, который, судя по всему, не пострадал. Затем медленно и торжественно, обеими руками подобрал череп. От страха перед потусторонним руки дрожали, но ризничий удержал святыню. Повторяя латинские слова молитвы, он поднес череп к ковчегу и поместил на подкладку.
Потом Годвин заметил, что Карл пытается встать, и крикнул двум монахиням:
– Проводите помощника приора в госпиталь. Брат Симеон, мать Сесилия, вы не пойдете с ним?
Он поднял еще один кусок останков. Содрогаясь в душе, Годвин сознавал, что больше Карла несет ответственность за случившееся, но его намерения были чисты и он все еще надеялся умилостивить святого. В то же время он понимал, что его действия должны произвести самое благоприятное впечатление на присутствующих: в тяжелейшую минуту он все взял на себя – как подобает истинному вожаку.
Однако нельзя, чтобы эта минута затянулась. Нужно поскорее собрать останки.
– Брат Томас, брат Теодорик, идите сюда, помогите мне.
Филемон выступил вперед, но Годвин махнул ему рукой: служка не монах, а только принявшим постриг дозволено дотрагиваться до мощей.
Хромая и опираясь на Симеона и Сесилию, Карл вышел из собора, и Годвин остался бесспорным хозяином положения.
Подозвав Филемона и служку Ото, он велел привести в порядок алтарь. Они поставили алтарь на помост. Ото подобрал подсвечники, а Филемон поднял украшенное драгоценными камнями распятие. Служки почтительно поставили всю утварь на алтарь и принялись собирать разбросанные по полу свечи.
Наконец все кусочки останков оказались в ковчеге. Годвин попытался закрыть крышку, но та чуть перекосилась и не желала вставать плотно. Прикрыв ее, насколько у него получилось, ризничий торжественно поставил ковчег на алтарь.
Тут он вспомнил, как нельзя вовремя, что духовным вожаком аббатства должен быть не он, а брат Томас. Он взял книгу, которую раньше