утро, мама.
Петранилла поцеловала сына в лоб.
– Ты похудел. – От материнской опеки было никуда не деться. – Тебе хватает еды?
– Соленой рыбы и каши у нас в достатке.
– Чем ты озабочен? – Она всегда видела сына насквозь.
Годвин рассказал матери о «Книге Тимофея».
– Хочу зачитать братии главу на общем собрании.
– Думаешь, остальные тебя поддержат?
– Теодорик и молодые монахи – несомненно. Многие из них недовольны тем, что постоянно видят вокруг себя женщин. Ведь они уходили от мира в мужское сообщество.
Мать одобрительно кивнула.
– Это выведет тебя в вожаки. Великолепно.
– Кроме того, меня ценят за горячие камни.
– Какие камни?
– Я ввел новые правила на зиму. В студеные ночи перед утреней каждому выдают горячий, завернутый в тряпку камень. Теперь никто не обморозится.
– Очень умно. Но все же убедись в поддержке, прежде чем выступать.
– Конечно. Знаешь, это все в духе того, чему нас учили в Оксфорде.
– А именно?
– Человек слаб, нельзя полагаться на собственный разум. Мы не можем надеяться понять сей мир, нам суждено лишь изумленно взирать на творение Божье. Истинное знание приходит лишь в откровении. Мы не должны подвергать сомнениям принятую догму.
Петранилла смотрела недоверчиво, как и прочие миряне, которым ученые люди пытались объяснить высокую философию.
– В это вот верят епископы и кардиналы?
– Да. Парижский университет запретил труды Аристотеля и Фомы Аквинского как раз потому, что они основаны не столько на вере, сколько на разуме.
– А такие рассуждения помогут тебе войти в милость к вышестоящим?
Лишь это мать и заботило. Она хотела, чтобы ее сын стал приором, затем епископом, архиепископом, даже кардиналом. Годвин хотел того же, но надеялся, что не столь циничен в своих устремлениях.
– Уверен.
– Хорошо. Но я не за тем к тебе пришла. Твоего дядю Эдмунда постиг тяжелый удар. Флорентийцы грозятся перебраться в Ширинг.
Годвин потрясенно ахнул:
– Дядя же разорится.
Впрочем, он пока не понимал, зачем мать пришла с этим известием к нему.
– Эдмунд надеется, что они останутся, если мы благоустроим шерстяную ярмарку, и прежде всего если снесем старый мост и построим новый, шире прежнего.
– Дай угадаю – дядя Антоний отказал?
– Да, но Эдмунд не сдается.
– Хочешь, чтобы я поговорил с Антонием?
Петранилла покачала головой:
– Его ты не переубедишь. Но если речь об этом зайдет на вашем общем собрании, ты должен поддержать новый мост.
– Пойти против дяди Антония?
– Всякий раз, когда старики будут отвергать дельные предложения, в тебе должны видеть вожака тех, кто ратует за новизну.
Годвин восхищенно улыбнулся.
– Мама, откуда