Мод Робертс со Слотерхаус-дич? У нее трое детей, и все знают, что их отец – Эдвард-мясник.
– Мясник уже женат, у него четверо своих детей.
– Но не всегда люди женятся. Ты можешь жить, как жил раньше.
– Нет, не могу. Элфрик вышвырнет меня.
Она задумалась.
– Ах вот как! Ты уже говорил с Элфриком.
– Говорил? – Мерфин поднес руку к опухшей щеке. – Я думал, он убьет меня.
– А что моя сестра Элис?
– Орала как резаная.
– Выходит, и она знает.
– Да. Говорит, я должен жениться на Гризельде. Твоя сестра всегда была против нас с тобой. Не знаю почему.
– Она выбрала тебя для себя, – пробормотала Керис.
«Вот так новость, – подумал Мерфин. – Чтобы надменная Элис положила глаз на какого-то подмастерье?»
– Я ничего такого не замечал.
– Потому что не глядел в ее сторону. Оттого-то она теперь такая злая. Элис вышла за Элфрика, чтобы досадить тебе. Ты разбил сердце моей сестре, а теперь разбиваешь мне.
Мерфин отвернулся. Он никогда не считал себя сердцеедом. Почему же так нелепо выходит? Керис молчала. Юноша мрачно уставился на реку и на мост.
Толпа застыла, ни вперед, ни назад. У южного конца моста застряла тяжелая повозка, груженная тюками с шерстью; наверное, колесо сломалось. Та повозка, за которой плелась Полоумная Нелл, не могла двигаться дальше. Вокруг обоих повозок мельтешили люди, кто-то залез на тюки, чтобы лучше видеть. Граф Роланд со свитой тоже пытался выбраться из города. Он сидел верхом у противоположного конца моста, но даже его присным не удавалось разогнать людей. Мерфин заметил брата Ральфа на гнедом коне с черной гривой. Приор Антоний, очевидно пришедший проводить графа, заламывал руки в полном смятении, а люди Роланда верхом теснили горожан, тщетно пытаясь проложить дорогу своему господину.
Мерфин вдруг встревожился. Что-то было не так, он это чувствовал, хотя сначала не понял, что именно. Юноша повнимательнее присмотрелся к мосту. В понедельник он заметил трещины на могучих дубовых балках, что тянулись от быка к быку и были скреплены железными скобами на местах трещин. Его самого к этой работе не привлекали, поэтому раньше Мерфин не очень-то приглядывался к скобам. Помнится, в понедельник он спросил себя, отчего продольные балки могли потрескаться. Ведь трещины появились не на крайних пролетах, как можно было ожидать, если бы дерево подгнило от времени; нет, потрескались те балки, что касались центрального быка, хотя возле него течение должно быть слабее.
Он не задумывался над этой задачей с понедельника – голова была забита иными заботами, – но теперь нашел логичное объяснение. Похоже, что основной бык не столько поддерживает балки, сколько, наоборот, тянет их вниз. Но отсюда следует, что по какой-то причине опора быка становится тоньше. Стоило это сообразить, юноша сразу догадался, как такое могло произойти. Усилившееся течение реки вымыло грунт под быком.
В детстве Мерфин бродил босиком по песчаному берегу, и, когда стоял в воде, позволяя той мочить ему пальцы, набегающие волны вытягивали песок из-под ног. Это всегда приводило мальчика в восторг.
Если