несколько месяцев, уже в 1962-м, Адриан Митрофанович приехал из Украины в родные места, чтобы повидаться со своим могучим железным тезкой и его хозяевами.
Мне не довелось тогда познакомиться, сблизиться с этим необыкновенным человеком, земляком. Побывать вместе с ним в его родном Стойле и в Каплине (где он учился), селе и мне столь памятном и близком со школьных лет. Не пришлось быть свидетелем и участником торжественно-ярких встреч в котловане, у огромного экскаватора, на борту которого жарко взблескивали под солнечными лучами крупные металлические буквы «Адриан Топоров».
Памятный экскаватор я смог увидеть лишь на снимках, которые мне передали друзья-фотокоры «Белгородки» после моего возвращения в родную редакцию после двух лет командировки на Балтийский флот. С тех пор снимки бережно хранятся в одной из папок личного архива.
Топоров А. М. на Стойленском руднике, Старый Оскол, 1962. Автор фотографии неизвестен. Белгородский литературный музей.
Конечно же, я крепко жалел, что не довелось познакомиться с замечательным, удивительным земляком. Но в начале 1970-х годов «затеял» я в «Белгородской правде» рубрику «Собеседник» – о книгах и книголюбах. Составил список «самых желанных» авторов-земляков, в который вошли и поэт Владимир Иванович Федоров, и кинорежиссер и актер Владимир Павлович Басов, и пушкинист Арнольд Ильич Гессен. И, конечно же, Адриан Митрофанович Топоров.
Заполучил его николаевский адрес и послал в южный украинский город пространное письмо, в котором постарался привести побольше доводов, чтобы убедить Топорова стать нашим постоянным автором. Была в письме и еще одна просьба. В то время по линии Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры составлял я сборник «Наши замечательные земляки», вот и попросил Адриана Митрофановича прислать биографические данные.
Ответ не заставил себя долго ждать. В пухлом конверте оказались и статья «Книги – мои наставники», и автобиография, и плотный лист сопроводительного письма с теплыми словами.
Статья о книгах в «Белгородской правде» всем понравилась и для нее вместо традиционной скромной «колонки» не пожалели даже четыре газетных «столбца». Три экземпляра газеты с публикацией я в тот же день отправил в Николаев. А в ответ получил довольно увесистую заказную бандероль с экземпляром вышедших в Новосибирске вторым дополненным и переработанным изданием «Крестьян о писателях». На белом форзаце книги – поразившая меня своей сердечностью надпись:
«Борису Ивановичу Осыкову, – подавшему мне теплую дружескую руку в дни ужасных бед, которые обрушила на меня безжалостная судьба-мачеха… С любовью, уважением и благодарной памятью до последнего вздоха. А. Топоров».
Листок письма, вложенный в книгу, был своеобразным комментарием:
«Дорогой и добрейший Борис Иванович! Сердечно благодарю за книги „Наши замечательные земляки“…