время от времени. – Покажем москвичам, на что тверцы горазды!
– Слава! – Грустно кричали его ребята, одетые в кольчуги победнее, а то и вовсе без оных.
– А чего не веселые такие? Сейчас на стену полезут, потеха начнется! Бей каждого второго. А каждого третьего – в полон бери. Злато-серебро будем с Москвы брать, – храбрился Михаил.
По указу его объявили в войске, что хан Орды наделил князя Михаила Ярлыком на великое княжение. Потому теперь все московское воинство – мятежники супротив законного правителя. И вскорости придет подмога с юга. Такие вести подняли настроение приунывшему войску.
Меж тем главный московский воевода приступил к организации правильной осады. Надо сказать, что штурм городских стен в те годы был труден и сопровождался большими жертвами со стороны нападавших. Поэтому чаще всего город предпочитали брать измором. Но Боброк не мог ждать. С юга к Михаилу шло ханское войско, это ему также было хорошо известно, как и тверцам. Но также ему было известно и большее – старый Ольгерд решил-таки воспользоваться противостоянием Москвы и Твери и самовольно прошелся по смоленским землям, ограбив местное население. Надо было торопиться и город брать одним-единственным, решительным приступом.
Тверь была окружена густо поставленными посадскими домиками, которые мешали осаждающим подойти к стенам. Поэтому решено было, в первую очередь, сжечь все дома. Такова была жестокая плата войне. Пожар бушевал три дня, за которые москвичи успели соорудить четыре осадные башни, подготовить таран. Численность армии позволяла атаковать сразу с нескольких направлений, тем самым уменьшая возможность осажденным перебрасывать силы с одного места на другое.
Ждали прихода смоленских и суздальских полков. В вынужденном бездействии маялись молодые князья русские, без боя, без удали. Верховодил у них младший брат московского князя, Владимир Серпуховский, человек, чье лицо носило на себе отпечаток какой-то отчаянной, безрассудной храбрости. Тонкие усики воинственно топорщились, а вот бородка подкачала – в отличие от солидных бород воевод, его подбородок украшала лишь небольшая щетинка. Впрочем, это было простительно, ведь ему шел только двадцатый год.
– Негоже ждать суздальцев! Со дня на день татары придут и всему нашему делу конец! -Страстно выражал он на общих советах мнение людей помоложе, да погорячее.
– Остынь, князь, – отвечал однообразно Боброк. – На приступ всем вместе надо идти. По частям пойдем, перебьют. А подмоги у нас еще пять тысяч воинов будет. Подождем.
– Если сейчас град возьмем, не надо будет тверской данью с Суздалем, да со Смоленском делиться! – Приводил Владимир веские доводы. Такая мысль нравилась москвичам больше.
Много говорил молодой князь, и поддержали его воеводы, и брат его, Дмитрий Иванович. Только Боброк был одинаково против. Но и он уступил под настойчивыми уговорами. Приступ назначили