поймала, но, увы, поздно.
Я забрал тряпку и метнул ее прямо в счастливую рожу Крысы.
– Ты сифак!
Крыса взвизгнул, вытер ладонью фейс и, выпучив от удивления глаза, указал мне на окно.
– Моня, смотри!
Только я повернул голову, как получил тряпкой по шее.
– Моня – сифак, ха-ха-ха!!
В общем, мы с Аней быстро сдружились, и я с замиранием сердца наблюдал, как наш замечательный город преподносит утонченной девушке из Ленинграда все новые потрясения.
Аня была умна, красива и очень самостоятельна. Она ни перед кем не лебезила, но в то же время не строила из себя принцессу. Учеба давалась ей легко, и она сама предлагала нам остаться после уроков или пойти к ней домой, чтобы вместе делать домашку.
Аня словно появилась, чтобы заменить Ирку, и, наверное, поэтому Леха и Чижик сразу ее невзлюбили, а мою с ней дружбу восприняли как предательство.
И вот еще одна вещь: Аня написала сочинение о коварной Америке за один вечер, а я мучился-мучился и сдал какую-то бурду. Из трех сочинений – моего, Светкиного и Аниного – выбрали сочинение Ани и зачитали его перед всем классом. Ее сочинение действительно было лучшим. Даже Ирка бы так не написала.
– Ребята! Вы все должны равняться на Аню! Вот как нужно! – объявила Изольда.
Это и стало последней каплей.
Эх, Леха!
Во дворе школы нас с Аней поджидали Леха и Чижик.
– Друзей на бабу променял? – прошипел Леха.
– Сам ты баба.
– Ага, а почему ты мой портфель не носишь?
Аня забрала у меня свой портфель.
– Леша, так лучше? – спросила она.
– Будет лучше, когда ты вернешься к себе в Урюпинск, а Моня вернется к своим друзьям.
– Я, кстати, из Ленинграда, – уточнила Аня.
Леха ее как будто не слышал.
– Ты Высоцкая? Значит жидовка?
В Лехину рожу сначала полетел мой портфель, а потом мы схлестнулись, каждый за свое: Леха за обиду, а я за Аню, к которой уже испытывал чувства большие, чем просто дружба.
Я впаял Лехе маваши в плечо, но он был плотный, как мешок с картошкой, и у меня чуть не отнялась нога. Леха засадил мне с правой в живот, потом с левой в челюсть. Я хорошо его знал и был готов к продолжению банкета, но из окна учительской показалось лицо Изольды.
– А ну-ка брейк! Леша!!
Леха отскочил, но жаждал крови.
– Помнишь наш спор на желание? – тяжело дыша, спросил он.
– Ну помню, – выдавил я.
– Так вот, желание такое: сейчас ты идешь с нами, а об этой… – Леха презрительно посмотрел на Аню, – ты забываешь и никогда с ней больше не общаешься.
– Леха, ты охренел? Это вообще против правил!
– Я тебе говорил, что твое сочинение будет говном? Сам спорил, сам и отвечай!
Я бы потерял в лицо в любом случае, но спор есть спор.
– Аня, я должен идти.
– Иди, иди, – спокойно ответила Аня и гордо зашагала прочь.
Но ее