Державина со стишками Монина. Вот, плачь теперь, неумеха!
Но за спиной Изольда защищала нас, как Некрасов Белинского. Если бы не она, нас с Лехой, да и не только нас, уже давно бы куда-нибудь перевели и поставили на учет. И, если другие учителя спешили после уроков домой, Изольда оставалась допоздна, проверяя домашку и подтягивая всех желающих. Дома ее ждали облезлый кот Михаил и затюканная дочь Варя, обязанная читать по пятьдесят страниц русской классики в день.
Вот бывает так: скажут тебе доброе слово, а тебе все равно. Но если сквозь лупы очков Изольды жег не испепеляющий взгляд, а светился огонек одобрения, то тебя словно окатывало теплой волной.
В общем, мы ее и любили, и уважали, и боялись. И тоже не понимали умом, как Федор Тютчев Россию.
Итак, в класс вошла Изольда, и ее вид не сулил ничего хорошего.
– Комаров, к доске!
– А почему сразу я? – возмутился Леха.
– Хочу направить твою энергию в мирное русло.
– Изольда Васильевна, – обратилась к ней Ирка, – а можно я?
– Можно, но сначала я поставлю Комарову двойку.
– Изольда Васильевна, за что? – взмолился Леха.
– Монин, к доске!
– Изольда Васильевна, а почему сразу я?
– Садись, Монин, два!
– За что?
– А за то, что я – ваш классный руководитель. И я не хочу, чтобы сюда приходила милиция и я краснела за моих учеников.
– Так мы же ничего не сделали! – возмутился я.
– За теми, кто ничего не делает, милиция не приходит, – отрезала Изольда и продолжила. – Ты, Монин, можешь себе представить, чтобы за Пушкиным погнался уголовник с кирпичом?
За меня ответил Леха:
– Пушкин сам гонялся!
– За кем же? – язвительно спросила Изольда, не ожидая подвоха.
– За юбками. Поэтому и допрыгался.
А вот это было чересчур! Изольда поднялась из-за стола, медленно сняла очки и поставила руки в боки. В ее глазах было столько ненависти, презрения и решительности, что даже смелый Леха сделал полшага назад. В классе воцарилась гнетущая тишина.
Тут раздался грохот стула о парту и все уставились на Чижика, который уже стоял с поднятой рукой по стойке смирно, как часовой на посту.
– Изольда Васильевна!
– А тебе что, Рыжов? Тоже хочешь плюнуть в святыню?
Чижик замялся, с уважением посмотрел на портрет Александра Сергеевича и выдал ни к селу ни к городу:
– Изольда Васильевна, а вы слышали о презумпции невиновности?
***
И вот мы трое стоим в кабинете директора школы Петра Сергеевича Рыжова, который по совместительству является Чижиковым папой.
– Еп-понский бог! Что опять?
– Васиного папу кирпичом приложили.
– И?
– А в нас кинули ледяное яйцо.
– И?
– А потом нас замели милиционеры.
– Вы из меня дурака делаете?
– Петр Сер…
Он нас перебил:
– Завтра