тухлый запах – запах смерти, переставшей прятаться по углам и выбравшейся вот так откровенно наружу. Если бы дед сохранил целой свою голову, Лера бы тоже могла продолжать рассматривать его глаза, трогать зубы, теребить уши, плести косички в его бороде, с ним разговаривать. Но дед о ней не подумал и ничего ей не оставил. За это Лера была на него зла. А еще была зла за то, что он так и не дождался, когда родится ее брат, который должен был всех спасти. Но потом решила, что раз дед не дождался, значит, брат никакой не спаситель. И сама перестала его ждать. Никому не нужный брат родился не вовремя, когда всем было не до него, и тут же помер.
Когда Лера в новогоднюю траурную ночь спросила у отца, зачем же дед совершил такое, тот не стал ничего подробно объяснять. Сказал одно: жена довела. Лера обрадовалась. Она больше не злилась на деда. Теперь она злилась только на бабку, из-за которой она никогда не сможет снова обнять дедморозную дедову голову. Ведьма старая. Когда били куранты по телевизору, Лера пообещала себе никогда такой не быть.
Но одно хорошее дело бабка все-таки сделала – родила отца. Насчет тети Маши, бабкиной дочери, у Леры были сомнения.
Стояли девяностые на дворе. Но вообще-то не только на дворе. В квартире тоже: сникерсы, пленочные кассеты, журналы Cool Girl и много марочных этикеток валялись на полках. Кем работает папа, Лера не особенно понимала. Вроде бы изготавливал тыквенные и персиковые соки и переклеивал акцизные марки с одних бутылок водки на другие, постоянно подписывал какие-то документы, которые ему приносили в черных чемоданах по вечерам, и запрещал отвечать на телефонные звонки. Иногда всей семье приходилось быстро собирать вещи и уезжать куда-то на несколько дней, месяцев или лет. Лере это в целом нравилось – приключения. Так она побывала в Харькове, Киеве, Москве. Еще ей нравилось, что никто от нее не требовал хорошей успеваемости в школе. Какая тут успеваемость, если только и успеваешь, что менять одну школу на другую, проходить очередной медосмотр, заново заводить дневник или щоденник и запоминать имена новых одноклассников и учителей.
Тот киевский вечер, когда мать вернулась в разодранных колготах, Лера помнила хорошо. Шел дождь. Они с отцом спорили на камень-ножницы-бумагу, что будут сейчас смотреть – «Улицы разбитых фонарей» или «Ее звали Никита», и Лера выиграла. Уже только от одной музыки на заставке ее тело покрывалось мурашками – на-чи-на-ет-ся! В разных сериях Никита появлялась то с челкой, то без, и Лера все никак не могла определиться, какой образ ей нравится больше. Свою челку она накручивала на колючий, как липучка, салатовый бигудь, а потом брызгала лаком. На этот раз Никита была с двумя косами, и Лера решила завтра в школу сделать такие же. Папа отправил маме сообщение на пейджер, второе за последний час, но ответа снова не последовало. Он закурил. На экране Никита ловко спрятала под подушку пистолет. Намечалась эротическая сцена,