то там бабье лето было в самом разгаре. Деревья расстались с зеленой одежкой и переоблачились в яркий багрянец, бронзу, золото и охру. Еще во всю цвели розы, бархатцы, георгины и хризантемы. В зеркальной глади изумрудного пруда серебристыми блестками мелькали стайки рыб, журчал фонтан, а в ореоле солнечных лучей занималась радуга.
На склоне ровно подстриженного холма, внизу у пруда резвились Вениамин и Милица. Они кувыркались в траве, осыпали друг дружку ворохами палых листьев, носились на перегонки и лавировали между клумбами.
– Что вытворяют бесенята, – усмехнулась я, наблюдая за тем, как Вениамин выгнал Милицу на пригорок, а потом стремглав бросился от нее назад. – Пусть порезвятся, у нас ведь так уже не побегаешь. В парке, куда мы ходим гулять с Вениамином, вот такие сугробы … наверное мне по пояс, если не выше… А тут им раздолье.
– Это верно, – согласилась Анна. – А тебе самой не хочется пойти туда и прогуляться, посмотреть каково там на той стороне?
Разумеется, я была не против побывать в укромном мирке, который к тому же я сама и создала.
Анна шагнула вперед, прошла сквозь портал и беспрепятственно переместилась внутрь картины. В классе осталась только я.
Сойдя с газона на дорожку из желтого гравия, Анна развернулась ко мне и поманила меня рукой. Тогда я собралась с духом, настроилась, сделала глубокий вдох – словно собралась глубоко нырнуть – задержала дыхание, закрыла глаза, перенесла сознание вглубь пейзажа, шагнула вперед и тоже переместилась на другую сторону.
При соприкосновении с вибрирующим полем портала, я ощутила, как мое тело бросило в жар, а потом его окатило леденящим холодом. Кожа тут же покрылась мелкими пупырышками, от затылка по позвоночнику пробежала волна щекотки, и я почувствовала микро пощипывания и покалывания, будто по мне пробежало полчище муравьев. Это длилось это всего мгновение и вскоре снова все пришло в порядок. Озноб отступил, и я почувствовала, как по телу растекается приятное тепло.
Открыв глаза, я выдохнула и вдохнула воздух созданного мною мира полной грудью. Он поразил меня своей плотностью. На языке ощущался привкус прелой травы, освежающей мяты и еще какой-то в меру резкий и терпковатый аромат незнакомых мне цветов – не сказать, чтобы приторный, скорее медвяно пряный – так могла пахнуть таволга если смешать ее с геранью и с корицей.
Я подошла к Анне, и мы с ней неспешным шагом двинулись по тропинке из желтого гравия вдоль берега. Обойдя пруд вокруг, мы постояли на мостике, полюбовались фонтаном, а затем поднялись по мраморным ступеням на невысокий покатый склон.
Там наверху обнаружилась ивовая аллея с дорожкой, вымощенной терракотовыми плитами.
– Странно, – сказала я и принялась озираться вокруг в недоумении.
– Что тебе в этом показалось странным? – поинтересовалась Анна.
– Эта аллея и эта дорожка, – я робко поставила ногу на одну из плит, проверяя ее на прочность. – Откуда они взялась? Ведь их не было на моем пейзаже. Я их не рисовала.
– Этот