Видоизмененный углерод. Такеси Ковач: Видоизмененный углерод. Сломленные ангелы. Пробужденные фурии
собеседника, я вышел на улицу. Уже темнело, и голографическое лицо Анчаны Саломао приобрело в сгущающихся сумерках дополнительную выразительность. Пройдя под плакатом, я приблизился к пожилому мужчине на смотровой площадке и облокотился рядом с ним на чёрные чугунные перила. Он обернулся на меня и приветственно кивнул, а потом снова уставился на горизонт, словно пытался отыскать трещину в сварном шве между морем и небом.
– По-моему, чересчур мрачное место для вечной стоянки, – заметил я, махнув в сторону обломков.
Перед тем как ответить, старик задумался.
– Говорят, это сделали террористы. – Его голос был пустым, безразличным, будто Элиотт использовал его чересчур активно и что-то сломал. – А может, отказал сонар в шторм. Возможно, и то и другое.
– Быть может, это ради страховки? – предположил я.
Элиотт пригляделся ко мне пристальнее.
– Вы нездешний? – спросил он, и на этот раз в голосе прозвучала тень любопытства.
– Да. Я здесь проездом.
– Из Рио? – Старик махнул на плакат Анчаны Саломао. – Вы артист?
– Нет.
– Хм. – Он задумался над моим ответом. Казалось, Элиотт успел порядком подзабыть искусство поддерживать беседу. – У вас движения, как у артиста.
– Близко, но не совсем. Это военная нейрохимия.
Тут старик понял всё, но потрясение отразилось лишь в дрогнувшем на мгновение взгляде. Медленно осмотрев меня с ног до головы, он опять повернулся к морю.
– Вы приехали за мной? От Банкрофта?
– Можно сказать и так.
Старик облизал губы.
– Вы приехали, чтобы убить меня?
Я достал из кармана бумажную копию и протянул ему.
– Я хочу задать несколько вопросов. Вы передавали вот это?
Он стал читать, беззвучно шевеля губами. Я мысленно слышал слова, которые старик повторял, осознавая вновь: «…за то, что ты отнял у меня дочь… сожгу дотла твою голову… не будешь знать ни дня, ни часа… в этой жизни нигде не найдешь спокойствия…» Тут не было ничего особенно оригинального, хотя каждое слово было написано от всего сердца. Причем так чётко, что это беспокоило меня гораздо больше всех тех ядовитых издевок, что показала Прескотт из архива «Яростный бред». Кроме того, здесь была конкретно указана смерть, которой умер Банкрофт. Бластер, стреляющий заряженными частицами, прожёг Банкрофту череп насквозь, после чего разбросал его раскалённое содержимое по комнате.
– Да, это моих рук дело, – тихо признал Элиотт.
– Вам известно, что в прошлом месяце на Лоренса Банкрофта совершили покушение?
Старик протянул обратно лист бумаги.
– Вот как? А я слышал, ублюдок сам спалил свою голову.
– Что ж, такая возможность тоже существует, – согласился я, скомкав бумагу и бросив её в контейнер с мусором внизу на пляже. – Но мне платят за то, чтобы я не относился к ней серьёзно. К несчастью для вас, причина смерти чересчур напоминает ту, о которой упоминалось в вашей