не нравится. Будешь лежать тихо, все закончится гораздо быстрее.
Я поверил, что ей не доставляет удовольствия избивать меня, но ее люди явно придерживались других взглядов. Удар ногой по ребрам – и я распластался на земле, только успел увидеть, как на мгновение обнажились в улыбке зубы, словно белые перья под птичьим крылом.
Боль накладывалась пластами: острая поверх тупой, ссадина поверх кровоподтека. Я скорее слышал, чем чувствовал удары дубинки, Филин колотила по моему телу, как по барабану. Под такой ритм кто-нибудь мог бы и сплясать, будь у него желание. Мир вокруг начал тускнеть, звуки стали приглушенными, словно меня накрыли толстым шерстяным одеялом.
– Хватит, – сказала Филин.
Ее прислужники исполнили приказ, как конструкции команду: мгновенно прекратили избиение и одновременно отступили на шаг. Я облизнул губы и почувствовал привкус меди.
– Мне все равно, были у тебя умные камни, которые ты мне обещал, или нет, – сказала Филин. – Я здесь, чтобы сопроводить тебя к Кафре.
Она не стала ждать какого-то знака, что услышал ее слова. Да я и не смог бы, даже если бы очень постарался. У меня даже язык болел – наверное, прикусил во время избиения. Казалось, каждое движение приносит опыт новой боли.
Я должен добраться до пристаней, я должен найти ту лодку, найти Эмалу. Меня еще не схватили. Я буду их пленником, только когда они свяжут меня по рукам и ногам и доставят к Кафре.
Филин наклонилась и протянула ко мне руку, но я отмахнулся:
– Я пойду с вами.
С невероятным трудом встав на ноги, я достал из сумки на поясе несколько волокон вяленого мяса и быстро сунул их в рот. Проглотил, выдохнул, выпрямился и расправил плечи.
После этого вытянул руку перед собой и сказал:
– Назад. Я не хочу причинить вам вред. Кафре это не понравится.
Вся троица растерянно переглянулась.
– Что он съел? – спросила женщина своего напарника.
Тот только плечами пожал.
Филин сделала шаг вперед.
Я сильный. Я не чувствую, как сломанные ребра впиваются мне в легкие. Небеса милосердные, как же больно. Нет. Мне не больно. Я должен в это поверить. Если не поверю, они тоже не поверят. Надо стоять так, чтобы они услышали меня без слов: «Давайте же, испытайте меня».
– Кафра вам что, не рассказывал, что посылал меня ограбить монастырь?
– У тебя не может быть коры дымчатого можжевельника, – нахмурилась Филин.
Вот оно – всегда заставляй их сказать это вслух.
Филин осознала свою ошибку, как только слова слетели у нее с языка. Двое ее людей сразу сникли и отступили назад. Уже много лет никто не видел, как дерутся монахи, но легенды еще ходили и с каждым пересказом становились все красочней.
– Он – треклятый обманщик. – Филин сделала еще один шаг вперед, но уже не так уверенно. – Сколько раз, по-вашему, он проделывал этот трюк? У него ничего нет.
Да, я однажды прибегал к этой уловке, но она не могла об этом знать.
– Откуда тебе знать? – спросил один из прислужников.
Филин