на верхней ступеньке, кутавшейся в рубашку, которая едва прикрывала голые бедра.
– Наша дочь… сказала Хелен. – Она не должна знать.
Анна. Я сглотнула и почувствовала вкус желчи.
Хелен повернулась к Ральфу, снова опустилась на колени, на минутку прижала к себе. Протянув руку, она стянула с полки что-то похожее на старое покрывало, растряхнула его, разворачивая, и принялась накрывать тело. Охваченная ужасом, я сидела, не в силах пошевелиться.
Не знаю, сколько прошло времени. Дрожа, я кое-как поднялась на ноги и вернулась в гостиную. Тишина. Я заставила себя собрать разбросанную одежду и натянула ее на себя. Потом сидела на краю дивана, тупо глядя в пустоту и пытаясь дышать. Совсем недавно мы занимались здесь любовью, и я чувствовала, что он вернулся ко мне. Прижимая костяшки пальцев ко рту, я прикусила их, стараясь заглушить собственное горе и сохранить рассудок. Позже, заглянув в кухонный шкаф, я нашла бутылку джина. Сделала глоток и не ощутила вкуса – только жжение в горле. Затем вернулась к подвалу.
Хелен сидела неподвижно, уткнувшись Ральфу в грудь лицом. Я вздрогнула. Он, наверное, остывает. Трупное окоченение. Желудок скрутило. Я не могла смотреть на это.
– Думаю, лучше позвонить кому-нибудь, – нарушила я тишину.
– Подожди! – Она резко вскинула голову. – Подожди. Нельзя, чтобы Анна проснулась.
Я непонимающе уставилась на нее. От шока ее разум, похоже, немного помутился. Все кончено. Для всех нас. И для Анны тоже.
Я помотала головой:
– Она все равно узнает. Нам придется…
Хелен закрыла глаза. За какой-то час она изменилась. Осунувшаяся, постаревшая, дыхание прерывистое, как у тяжелобольной. Она выглядела так, словно очень старалась собраться с силами, взять под контроль свои расшатанные нервы.
– Нам… – пробормотала она себе под нос.
Мой взгляд упал на торчавшую из-под ткани ногу Ральфа. В полутьме пятки казались синими. Выпитый джин всколыхнулся у меня в животе.
Я успела добежать до туалета на первом этаже, прежде чем меня вырвало. Склонившись над унитазом, я упиралась взглядом в туалетную щетку в держателе. Первозданной чистоты. Погруженную в синий дезинфицирующий раствор. Перед глазами все завертелось. Я была пылинкой, которая свободно падала сквозь время и пространство. Боже милостивый, что я наделала?
Опустошив желудок, я выползла из туалета на четвереньках, как собака. Голова раскалывалась.
Добравшись до кухонной мойки, я с трудом поднялась на ноги и плеснула холодной водой в лицо, помыла руки и прополоскала рот. На улице уже почти стемнело. Очертания садовой ограды за окном, розы, оплетающие шпалеры, слились с моим отражением бледное лицо, огромные испуганные глаза.
Сама мысль о возвращении к лестнице в подвал была невыносима. По счастью, в кухне была другая дверь, ведущая в гостиную.
От неожиданности я чуть не подпрыгнула. В густых сумерках на самом краешке кресла сидела Хелен, неподвижная и безмолвная. Все еще в кардигане и этих своих нелепых туфлях. Спина