со стыдом признаюсь, что в моих чувствах к Мелек не было и тысячной доли постоянства, которым отличалась любовь мадемуазель к Кегаму.
Не прошло и месяца с момента моего приезда в Милас, как я ужасным образом предал девушку и началась череда странных, невероятных авантюр.
Это довольно долгая история.
Церковный квартал сплошь состоял из покосившихся старых домов. Обрамленная ими площадь зимой утопала в грязи, а летом – в солнечном свете и пыли.
В летнюю жару идти через центр площади было выше моих сил, поэтому я двигался по краю разбитой мостовой, прячась в жалкой тени, которую отбрасывали карнизы домов.
Днем мужчины и девушки уходили на работу, дети были в церковной школе, а в квартале оставались только замужние женщины и старики.
Окна обычно были закрыты, занавески приспущены, а двери домов, напротив, постоянно открыты настежь. В сумрачных, прохладных дворах старухи в домотканых шароварах и черных платках сидели за ткацкими станками или качали детей на качелях. Иногда там же босоногие, неряшливо одетые женщины, повязав головы белыми тряпками, стирали белье и пели песни.
Но к вечеру, когда солнце начинало садиться, картина преображалась. Пепельно-серые фасады домов играли новыми красками, на них проступали тонкие стебли виноградной лозы и плюща. Под открытыми окнами выстраивались ряды горшков с геранью и базиликом.
Из дверей в углу церковной ограды на площадь с шумом и гамом выбегали дети, и жизнь плавно перетекала на улицу.
Казалось, что в разгаре базарный день: перед дверьми появлялись топчаны, скамейки, прялки, кувшины, подносы с зеленью и овощами, стелились циновки. Старухи в шароварах, которые днем ткали, теперь брались за прялки, молодые женщины чистили овощи или заворачивали сарму[25]. Все население церковного квартала, от младенцев до стариков, было в этот час на улице.
Тут же принимали гостей, предлагали угощение, решали денежные споры и делили наследство, договаривались о свадьбах и приданом, наказывали провинившихся детей. Ближе к закату главный священник выходил на вечернюю прогулку, останавливался перед каждым крыльцом, чтобы поговорить с хозяевами, а порой садился в кресло, которое торжественно приносили из дома специально для него, и пил кофе или ликер.
Церковный квартал состоял не только из домов, окружавших площадь. Здесь жили в основном аристократы. Народ победнее ютился в лачугах на задворках. Там было многолюдно, и по вечерам вся эта толпа, словно веселое карнавальное шествие, стремилась на площадь по переулкам.
В эти часы каждый был одет во все лучшее. Молодые женщины и девушки в новых платьях покрывали голову, руки и грудь платками и лентами, расшитыми кружевом, монистами и бусинами, надевали оловянные подвески и украшения из воскового жемчуга. Над всей этой красотой приходилось месяцами корпеть с иголкой, напрягая глаза.
Что касается мужских костюмов, тут уж нищету не удавалось скрыть под слоем бусин, лент и оловянных безделушек. Хотя мужчины тщательно