возвышался Струглур в традиционном наряде Смотрящего в Ночь – пояс из толстой, сыромятной кожи, к которому крепились леггины из шерсти и пряжка с продетым в нее криком. Туловище же покрывало просторное пончо из грубой ткани, продетое через голову, не сковывающее, но скрывающее от сторонних глаз движения в плечах – эдакая хитрость, от которой удары и выпады ножом становились для других внезапными.
Позади Струглура слегка улыбался Уретойши – его пальцы возбужденно прыгали по древку копья, с которым они были неразлучны. А возле вольера – глаза Ачуды расширились – стоял без копья, но сам, рослый, выпрямленный и опасный, как копье, Могуль собственной персоной.
Его кожа всегда казалась несколько бледнее, особенно в те редкие моменты, когда появлялась возможность сравнить его с другими соплеменниками, осмелившимися встать вблизи. Волосы черные, но глаза еще чернее – они шевелились на его постном, вытянутом лице, украшенном сетью беспорядочных шрамов. Обескровленные, тонкие губы, сжатые, как кулак для хлесткого и подлого удара. Могуль казался отчужденным даже в узком кругу старших Смотрящих в Ночь. Никто ни разу не видел его расслабленным.
Тренировки он посещал лишь в дни отбора Ждущих Закат. На границе он тоже не стоял, но поговаривали, что все свое время Могуль тратил на внезапные проверки ночных постов, о которых не ставил в известность даже приближенных ветеранов, не доверяя им, и опасаясь, что те из снисхождения начнут друг дружку предупреждать.
– …кошмарные, человекоподобные твари, способные порвать ваш живот голыми руками, если промедлите, – отрывисто вещал Струглур, согнув свои жилистые руки в локтях за поясницей. – Что может быть хуже этого?
– День, – хором выкрикнули мальчишки.
– Вы его любите? – недоверчиво пробасил Струглур.
– Презираем.
Наставник с сомнением оглядел их, и тут его внимание приковал выползающий из-за красного хребта светящийся диск.
– А как же солнце? Что же вас тогда будет согревать, если не оно?
– Нас согревает честь служить, – не моргнув, ответили юнцы.
– Вы проведете всю свою никчемную жизнь на посту, вглядываясь во тьму и молясь Отцу, чтобы не разглядеть в ней красных и воспаленных глаз людоедов. Вы умрете, когда их увидите. Или сами убьете, да плевать, – рявкнул Струглур, зашагав вдоль шеренги. – Ситуации это не изменит. Вы ни на что не повлияете. Так и сдохнете там либо от жары, либо от холода, либо от скуки… Закат вашей жизни встретите не в кругу любящей семьи, а среди угрюмых братьев… Если они вас сочтут за равных.
– Мы готовы доказать, что равны, – нестройно подали голос некоторые мальчишки, но наставник выпучил глаза, заставив их замолкнуть.
– …вас назовут Смотрящими в Ночь, если вдруг когда-нибудь вам улыбнется шанс убить тех, кто посягает на границу. Но это будет единственной улыбкой, которую вам доведется испытать за всю службу до конца дней. Обещаю, больше причин для радости у вас не будет…
– Мы