– тоже никуда не денешься.
– Да разве так можно?
– Ты же видишь, что так есть. Или глазам своим не веришь? Доперестраивались! Рынок, ети их! Ты бы посмотрела, что летом в поле делалось. Ой-ёй-ёй! – Алексей Трифонович замотал головой, изображая изумление масштабами бардака. – Все с бутылками лезут, ругаются, трактористы пьяные, за руль держатся, чтобы из кабины не выпасть. Мой Сашка тоже, ети его, каждый вечер вдупель приезжал.
– Зато ты сейчас с сеном, сказала тётя Катя, и Алексею Трифоновичу отчего-то стало неловко:
– Он ведь всё лето косил на «ешке»1, – и Катерине Ивановне показалось, что бригадир оправдывается.
– Если бы я знала, к нему бы обратилась.
– Да он и сейчас косит отаву. Она, правда, как пух, сытости в ней никакой, но всё равно лучше, чем ничего.
– Алексей Трифонович, попроси его, пусть он мне хоть тележку накосит. А то мне так страшно с завтрашнего дня пасти…
– Ладно, Катерина, скажу ему. Может даже завтра тебе тележку пришлёт, а хоть и две, что ему, не пришлёт что ли за бутылку!?
– Пожалуйста, Алексей Трифонович, скажи ему, а я уж с ним рассчитаюсь. Не пожалею бутылок.
– Да это ладно, – скромно отмахнулся Алексей Трифонович, – правда он на «ешке», да не проблема найти трактор с тележкой – привезут. Они там все заодно, ети их!
– Главное, чтобы не поймали, не посадили из-за меня.
– Ох, бабка! Здорово ты от жизни отстала! Кто ж их будет ловить?! Я тебе говорю – кругом растащиловка… Тянут кто что может. Сам их бригадир Козулин! Сколько он этого сена пропил – ой-ёй-ёй! Ты разве не знала? Всё лето пьяный по совхозу ездил и предлагал арбу за три бутылки. Могу назвать кому он продавал.
– Не знала, я бы купила. Три бутылки – это недорого.
– Конечно не дорого.
Подошли к дому Катерины Ивановны. Рядом с калиткой на заборе висел старик в фуражке, в жёлтой замызганной штормовке с поднятым воротником. Щёки и подбородок его поросли серой щетиной, узкие глаза были красны, время от времени он двигал ввалившимся слабым ртом, словно что-то шептал или пережёвывал. Увидев свою скотину, он отцепился от забора и распахнул калитку. Жена тут же закричала, замахала издали.
– Что, не надо открывать? – крикнул старик неожиданно зычно.
– Не надо! – рявкнула в ответ тётя Катя.
Старик закрыл калитку.
– Ни черта уже не понимает, – в сердцах пробубнила под нос старушка, обгоняя крупнорогатиков. Стадо остановилось. Хозяйка прошмыгнула в калитку и сказала сурово мужу:
– Неужели ты ничего не помнишь? По одной запускай, по одной!
Она направилась к пригону, а старик, вспомнив, что надо делать, стал поочерёдно запускать коров и быков. Катерина Ивановна распределяла коров по стойлам и привязывала цепями. Быки сегодня сами без фокусов заняли своё место в пристройке к пригону.
Перед тем, как идти в стадо, хозяйка всегда ставила в кормушки каждой Мусе и каждому Борьке по ведру картошки с дроблёным