за кончики.
– Почему тебя выставили? – продолжал Билл.
– А, – небрежно отмахнулся Ник, – я туда пошел с четкой целью вступить в студенческий союз. Вышвырнули примерно через месяц.
– За что? – засмеялся Билл.
– Кажется, объяснили, что я опасный радикал и подстрекаю к бунту.
Мистер Мартин стоял перед ними.
– Все в порядке, ребята? – важно спросил он.
– Да, мистер Мартин, – улыбнулся Билл.
Мистер Мартин игриво ткнул Уэсли в плечо. Уэсли едва улыбнулся – застенчивый сын в чистом виде.
– Выпивки достаточно? – проворчал отец и взглянул трезво и проницательно, сдвинув густые белые брови.
– Ага, – со скромным удовлетворением ответил Уэсли.
Старик несколько секунд пристально на него смотрел, а затем с неуклюжей церемонностью вернулся к работе.
Эверхарт нашел нового товарища. Он с энтузиазмом повернулся к Нику Миду, желая узнать о его исключении из Колумбии в подробностях.
Ник равнодушно пожал плечами:
– Нечего рассказывать. Просто выгнали. Устроился в аптеку в центре, на Восточной Десятой улице. Когда узнал, что другие работники не организованы, отвел кое-кого в союз неподалеку. Управляющий отказался признать наше право на объединение, и мы устроили сидячую забастовку; он нанял других, и на следующее утро мы устроили пикет. Надо было видеть, как он завывал!
– Уступил?
– А куда ему деваться, старой гниде.
– А потом ты что?
– Выпейте еще, – предложил им Уэсли, наполняя стаканы.
Они продолжили разговор, а мистер Мартин вернулся и тихо заговорил с Уэсли – секретничал о личном, показалось Эверхарту.
– Скорешился с парнями, – продолжил Ник, зажигая сигарету. – Однажды ночью решили поехать в Испанию, ну и поехали. Там вступили в Интернациональную бригаду имени Эйба Линкольна. Три месяца спустя меня ранили под Барселоной, но ты удивишься куда. Медсестра…
– Ты сражался за лоялистов! – недоверчиво прервал Эверхарт.
– Да, – поглаживая усы.
– За это дай мне пожать твою руку, Мид, – сказал Эверхарт, в восхищении схватив его ладонь.
– Спасибо, – лаконично сказал Ник.
– Жаль, я не сделал того же, – заторопился Билл. – Гиблое было дело для испанцев, со всех сторон обмануты…
– Гиблое дело? – фыркнул Ник. – Все было еще хуже, особенно в свете того, как воспринимал это самодовольный мир! Испания истекала кровью, а никто ничего не делал. Я вернулся в Америку целым и невредимым, ожидая услышать салюты, но что я увидел? Честное слово, некоторые американцы даже не знали, что была война.
Эверхарт молча кивал.
– У этих вонючих фашистов была куча времени препоясать чресла, кто теперь будет это отрицать? Франко захватил Испанию, и никто даже пальцем не пошевельнул. А сколько моих приятелей убиты ни за что? Тогда-то ничего, мы сражались с фашистами и все было в порядке, но теперь все кончено, мы оглядываемся назад и чувствуем себя дураки дураками. Нас предали все, кто мог помочь, даже Леон Блюм