отрицать человеческую слабость всю свою жизнь – постараюсь излечить натуру человека в традициях прогрессивного движения. Но я не вижу простого и быстрого выхода: мне кажется, антифашисты живут с этим заблуждением. Они объявляют фашизм единственным злом, они полагают каждый дом, воспитавший фашиста, единственным злом. Они думают, что, уничтожив фашизм, уничтожат все зло в современном мире, однако я считаю, что они только разрушат последнее великое организованное зло. Но тогда неорганизованное личное зло все еще останется с нами…
– Трюизмы! – яростно бросил Ник. – Это знает и ребенок!
– И я лучше всех, уж извини мое несносное тщеславие… но я об этом заговорил по одной простой причине – показать, что просто быть антифашистом недостаточно. Нужно подняться выше антифашизма, щепетильнее искать цель жизни.
– В наши дни этой цели хватит любому, – возразил Ник. – Боюсь, ты не знаешь фашистов так, как я.
– Ты говоришь, – настаивал Билл, – что живешь ради прав человека, но не обязан ли ты прожить жизнь ради нее самой? Разве права человека – это… жизнь?
– Для меня – да, – последовало холодное возражение.
– А для меня – только часть жизни, – улыбнулся Билл, – важная часть, но не вся жизнь.
– Знаешь, кто ты? – очень раздраженно спросил Ник. – Ты один из этих сбитых с толку полуаристократичных «интеллектуалов», которые будут бесноваться, споря за столами, пока люди на улицах голодают…
– Я не буду, и, кстати, мы допускаем, что организованная несправедливость исчезла.
На это Ник посмотрел прямо в глаза Биллу.
– Хорошо, профессор, давай считать так, – предложил он.
– Что у тебя останется, кроме экономики…
– У меня останется весь мир, – перебил Ник, – где все твои проклятые теории можно, по крайней мере, реализовать и не подвергаться за это преследованиям!
– Я же сказал, что фашизм – наша самая неотложная проблема, – настаивал Билл.
– Сказал. И что?
– Тогда можно ли твою насущную проблему решить клинком справедливости или самим духом?
– Эта моя насущная проблема, как ты ее назвал, в данный момент не важна, – возразил Ник. – Твои мудрые теории ничуть меня не останавливают…
– Что делает тебя смутьяном! – улыбнулся Билл.
– Ладно, а тебя это делает реакционером нового типа… и лодырем. Все, давай выпьем скотч, а поспорим как-нибудь в другой раз.
Ник злился.
Билл поднял стакан:
– Что ж, у тебя, по крайней мере, будет с кем поспорить в этом рейсе. Выпьем за социализм!
Ник вперил в Билла слипающийся от усталости глаз:
– Пожалуйста, не дури… Я ненавижу социалистов больше, чем капиталистов.
Билл лукаво улыбнулся и запел:
– Вставай, проклятьем заклейменный, мы наш, мы новый мир построим, кипит наш разум возмущенный!..[30]
– Хватит! – нетерпеливо прервал Ник.
– В чем дело?
– Давай