деловой человек зависит от бизнеса, как радикалы зависят от частной поддержки… разлучите их – и два класса исчезнут как класс. Деловой человек тоже хочет существовать – но, естественно, он склонен существовать за чужой счет, так что радикалы не полностью слепы. Хотел бы я знать: если радикалы не одобряют экономику либерализма, или политику невмешательства, или частное предпринимательство…
– Или что угодно! – добавил Джордж.
– Да… если так, что же радикалы одобряют? Много чего, конечно: я уважаю их постижение несправедливости, но не вижу добра, которое они воображают; идеальные государства, как в случае с молодыми и эксцентричными радикалами. Однако старые радикалы, с их тихими беседами о стране, где человек может делать свою работу и получать от этого выгоду; где он может жить в совместной безопасности вместо соревновательной истерии, – эти старые радикалы несколько проницательнее, и все же я сомневаюсь, знают ли они, что хорошо: они только знают, что плохо, как я. Их мечты прекрасны, но недостаточны, неправдоподобны и, более всего, мимо цели… Почему так? – сам себя спросил Эверхарт. – Это так, потому что прогрессивное движение не учитывает дух: это строго материалистичное движение, оно ограниченно. Это правда, мир экономического равенства и общего ликования может воспитать величие духа – возрождение культуры, Ренессанс, – но в основном это материалистическая, близорукая доктрина. Она не настолько мудра, как полагают марксисты. Я выбираю духовные движения для духа! Но, парни и достойные дамы, кто отвергнет социализм? Кто встанет и назовет социализм злом, когда в самых далеких уголках сознания каждый понимает, что социализм этически верен? Однако Добро ли это? Нет! Это, скажем так, лишь неприятие не-Добра… и пока он не докажет обратное в мясорубке времени, я не приму его пылко, я только буду ему симпатизировать. Я должен продолжать искать…
– Продолжать искать! – воскликнул Джордж, драматично взмахнув рукой.
– И в процессе я буду свободен: если же процесс откажет мне в свободе, я брошу поиски. Я буду свободен в любое время, любой ценой: дух расцветает только в свободе.
– Время не стоит на месте! – устало заметила Полли.
– Знаете что? – спросил Эверхарт.
– Знаю! – заявил Джордж.
– Социалисты будут бороться за свободу, победят и построят мир – в этой войне или в следующей – и умрут, прожив жизнь во имя неотъемлемых прав человека. А затем, когда путь уже будет вымощен, придут гуманисты, и эти гуманисты – великие ученые, мыслители, предержители знания, учителя, лидеры… во времена не-войны заложат основы будущего мира без-войны. Гуманисты будут работать и вымостят дорогу для последнего и поразительного племени людей, что придет на землю в ту эпоху, за которую мир веками истекал кровью, в эпоху всеобщей гармонии и культуры. Этому последнему, поразительному и неминуемому человеческому племени будет нечем заняться, кроме как развивать культуру, бездельничать в творческом раздумье, есть, заниматься любовью, путешествовать, общаться, спать,