я говорю – война, а на деле и не было никакой войны, не кололи друг друга штыками солдаты, не тянулись по льду боевые машины, не рвались снаряды, не свистели пули, – мне казалось, я даже вижу, как жители городов ходят по улицам и не замечают, что их города уже готовы вцепиться друг другу в горло.
Я раньше и не думал, что у городов может литься кровь из разорванных глоток, да и сейчас не думаю, потому что это были не города, это было другое что-то, не пойми что, они сами не понимали, что они такое. И кажется, в последние секунды их жизни я видел в их мыслях (с каких это пор я научился читать мысли городов?) сожаление, что они так и не поняли, что они такое…
…а дальше уже можно не заходить в лазарет, уже не смотреть, уже не констатировать смерть, уже не думать, какие мессы читать над итальянцем и что там делать по японским обычаям.
– …а надо на грудь умершего нож положить, чтобы отогнать злых духов, и еще столик рядом с кроватью с цветами всякими, свечами… еще шесть монет ему в гроб и чего-нибудь такое, что он при жизни любил…
– Спасибо, уважаемый читатель…
– А… скажите… а человечество теперь… все, да?
– Да, теперь все.
– А вы же не просто надзиратель, вас же сюда тоже за что-то?
– Верно говорите.
– А…
– Вот, взгляните:
Имени нет.
Послан в мир людей, чтобы уничтожить человечество.
Сослан в будущее за попытку уничтожения человечества.
Задача выполнена…
Расправляю крылья.
Поднимаюсь в черное небо в тусклом свете тающего сатурнового месяца.
Вселенная ждет
– …уважаемые пассажиры, ваш рейс задерживается…
Симплекс сердится, Симплекс звонит кому-то неведомо кому, буду-буду, когда-то буду, неведомо когда. Кто-то там бесконечно далеко сердится, ждет, где-то там, бесконечно далеко дом, – большой, уютный, подсвеченный пламенем очага, пахнущий медом и пряностями.
Симплекс садится за столиком где-то нигде, возле окна, за которым взлетают и опускаются самолеты, и плавно поднимается в небо луна – Симплекс ждет, когда она дойдет до перегородки в окне, сядет на неё, как на жердочку.
Симплекс считает часы – час ночи, два часа ночи, три часа ночи, это еще только будет, а сейчас только час, и еще ждать целых шесть часов, прежде чем – уважаемые пассажиры, пристегните ремни – и вдавит в кресло, мягко, и в то же время удушающе, и город за стеклом качнется влево, потом вправо, потом скользнет вниз по причудливой дуге, скроется где-то нигде.
Симплекс смотрит на маленькую гостиницу, затаившуюся между колоннами, смотрит на цены, думает, как будет там долго ворочаться, пытаться уснуть – морщится. Устраивается поудобнее за столиком, понимает, что пропустил момент, когда луна села на жердочку, она уже поднялась выше. И даже если наклониться над столом, луна все равно окажется выше.
Скоро все кончится,