мальчишек на улицах, выкрикивающих разные новости. Ясно, как Божий день, что они продавали газеты.
В общем, решили так: Прохоров устраивает наблюдательный пункт у окна, ловит любые знаки, которые помогут определить, который год. Дочь занимается костюмом, чтобы он мог хоть как-то соответствовать и выйти купить газету.
А после, когда дата будет установлена, вступает в дело Володя. У него, оказывается, было достаточно материала, чтобы почти на каждый день десятых годов знать, какой поэт и писатель где находился, что делал и в какой компании.
– А ты почему такую роскошную хронологию не публикуешь? – изумленно спросил Слава.
Ему в голову не могло прийти, что кто-то поднял и так подробно проработал подобную массу материала.
– А кому она нужна, – беззаботно махнул рукой Володя, – кроме нескольких историков литературы, а они про мои данные и так знают и, если что-то ищут, просто пишут мне…
Кроме того, «зять» взял на себя еще распечатать нужные данные из «Всей Москвы» за узнанный год. Оказывается, у него они (толстые книги по девятьсот страниц!) почти все были отсканированы.
– Все я не нашел, но не думаю, что двенадцатый год так уж сильно отличался от тринадцатого, так что посмотрим за близкий к найденному году, и все…
Еще он поставил вопрос о деньгах. Да, боны за николаевское время не стоили в начале двадцать первого века почти ничего, и их было много. Но Володя справедливо заметил, что как только они начнут скупать их, цены могут резко взлететь, а сами боны исчезнуть из обращения. Нумизматы – народ ушлый, сразу почувствуют, что здесь что-то не так, и затаятся.
А сделать это незаметно – почти невозможно.
– Конечно, – сказал он, – легко представить себе, что в нумизматическую лавочку приходит человек и просит полную коллекцию бон за это время. Можно даже две: одну на подарок сыну, другую – ему же для обмена с приятелями. Но в Москве мест, где можно купить такой набор – пять, от силы десять. Можно еще запустить человека, который купит по две-три дорогие бумажки – «катеньки» там или «петры»…
– Что такое «петры»? – тут же спросила дочь.
– Пятисотрублевые банкноты, – объяснил Володя. – Но уже второй подобный визит в лавочку вызовет настороженность, а на третий ребята просто изымут все такие боны из продажи, пока не выяснят, что происходит.
– И что делать? – поинтересовалась опять Маринка.
– Ну, во-первых, – прикинул Слава, – можно проехаться по Подмосковью. Я в Сергиевом Посаде видел пачку таких бон и в Звенигороде тоже. А во-вторых… – он даже засмеялся, настолько ему понравилась идея, – можно объявить, что какой-то новый русский решил оклеить себе кабинет «петеньками» и «катеньками». Конечно, цены тоже поднимутся, но не сильно, потому что тут понятно зачем, зато скупить их можно будет все, какие есть в наличии на рынке…
– Годится… – резюмировал Володя и что-то напечатал в компьютере.
– Ты что там отмечаешь? – поинтересовался хозяин дома.
– Записываю