цоканье с ритма не сбились и хода не нарушили: тик-тик, как часики. «Ой!» – только и вскликнула дамочка, будто споткнувшись. Оглянулась она на Семена Ивановича, а через мгновение – повисла на нем, как шарфик на вешалке: «Где моя сумка?!» – Он даже платочек в голубую клеточку от носа оторвать не успел. Но дамочка поняла уже, что у него ее сумочки нет, и попыталась отлипнуть. Однако, сменив гнев на милость, она просто распласталась и расплакалась на его груди. Тело и душа моряка горячо завибрировали на грани желаний успокаивать и ухаживать, и он засопел от важности момента.
«…Я вас держал, как ручку от трамвая…», – пел из магнитофона на прилавке мужской голос…
Пересыпь. Вечер. Одесса. Женщина и мужчина.
– Это вы здорово придумали, мадам, по моему фраку, можно сказать, слезами мазать, – приговаривал Семен Иванович, осторожно выводя ее из толпы, обеими ладонями оглаживая ее маленькие пальчики.
– Сами вы к моей груди пристроились…
– Это грудь? Простите старого моремана, я полагал это самая приятная пристань, к какой я когда-либо швартовался.
– Посмотрите, какой галантный оказался, лучше б ты тогда за моей сумочкой присматривал, чем на мои ножки и каблучки пялиться.
– Что, так много пропало?
– Состояние!
– Сумочка-таки золотая была?
– Состояние души, морячок! Такой вечер испортили. Думала, пойду в загул, кутну на три рубля, может, понравлюсь кому-нибудь.
– Так ничего не потеряно: кутнем, гульнем, понравимся друг другу.
– Хватит трепаться, – она вдруг перестала бравировать и играть, – сумочка старая, ее давно менять надо было. Да в ней было триста гривен – месячная зарплата.
– Не густо.
– Теперь и того нет. Пусти. Не по пути нам, – она повернулась и шагнула с тротуара на асфальт.
– Стой! – Его окрик и скрип тормозов слились с матом шофера: «Ты! Мать… Я же на машине! Не затопчу, как петух курочку, а по асфальту размажу!» – Движение замерло, и все повернули головы: шляпка катилась по асфальту, упала, и неустойчивый мужик с пивной бутылкой в руке по инерции и нечаянно оступился на нее ногой с тротуара, только пыль дорожная пыхнула. Дамочка глянула на раздавленную красоту, театрально качнулась, восстанавливая равновесие души и походки, и сказала шоферу небрежно, махнув рукой, как на муху: «А-а, мужики, вы так теперь слабо топчете, что лучше задавили бы сразу…» – «Ох, ха-ха-у!» – загудели и заулыбались вокруг одобрительно.
– А вам лучше не отрываться от меня, дамочка, – заворковал Семен Иванович, подхватил ее под руку и с нарастающей симпатией повел, куда сам правил. Она не сопротивлялась:
– Правда твоя, морячок. Нападение на меня сегодня какое-то. Веди меня, парнишка седенький. Мне, видно, выпить надо.
Но выбор ресторанчика она определила просто:
– Чтобы не далеко идти, не шумный зал и музыка хорошая… уж если тратить деньги, то там, где это приятно.
– И с удовольствием, –