и плохо. А если помнит, но делает вид, что не помнит? А?
Ромео. На неё не похоже.
Джульетта. Да у тебя все замечательные, кто хоть раз назвал тебя Ромочкой.
Ромео. Такая приветливая старушка… И актриса по всему была классная… Хочется с ней по-хорошему.
Джульетта. Что ты о ней знаешь?! Может, она ведьма, каких свет не видывал!
Ромео. А ты знаешь?
Джульетта. А я и знать не хочу. Мне квартира нужна. Я не умею жить на улице.
Ромео. Как всё просто…
Джульетта. Кто смел, тот и съел.
Ромео. Понятно… Попили, поели, поговорили. А теперь и в койку пора. Ночь всё-таки… (Тянется через стол к Джульетте, опрокидывает бутылку, звенит посуда).
Джульетта. Тихо ты! Забыл? (Показывает глазами на спящую Розу).
Ромео. Да её петардой теперь не разбудишь.
Джульетта (смотрит в сторону спящей Розы). Что-то у меня не всё внутри сходится, понимаешь? И не пойму, почему.
Ромео. Всё-таки ест тебя один червячок…
Джульетта. Ты о чём?
Неожиданно гаснет свет. Комната погружается в темноту, и только свет уличных фонарей, проникая в квартиру через балконное окно, ложится пятнами на потолок и обрисовывает силуэты вещей.
Ромео. Оппа! Где-то замыкание… Гуляет народ!.. И всё равно я тебя люблю.
Джульетта. Любишь?
Ромео. Люблю. Как Ромео Джульетту. А ты на меня постоянно бочку катишь.
Джульетта (бросает ложку, отодвигает тарелку, подходит к Ромео, встаёт перед ним и медленно проводит грудью по его лицу). Докажи…
Ромео. Как?
Джульетта. Люби меня здесь, сейчас… У меня муррраашки по кишкам и сссудорога по бёдрам!..
Ромео. Я тебя люблю. Но сейчас для тебя это не главное…
Джульетта (наигранно возмущается). Как, не главное?! А что главное?
Ромео. Сейчас для тебя главное в жизни – удача. И твоя удача в том, что есть на свете бабулька, у которой когда-то был сын, от которого она по неизвестной причине отказалась. И ты решила ей помочь. Ты хочешь подарить ей внучку, которая, вполне возможно, могла у неё быть. Значит, и тебе повезло, и ей…
Джульетта. Начинаешь усваивать. Это хорошо… (Жадно целует его).
Ромео поднимает Джульетту на руки и несёт в спальню.
4
Напольные часы бьют два часа Из своей спальни выходит Маргарита Васильевна с горящей свечой. Подходит к столу, ставит на него свечу, трёт руки.
Маргарита Васильевна. «…Ах ты, проклятое пятно! Ну, когда же ты сойдёшь? Раз, два… Ну что же ты? Пора за работу. Ада испугался? Фу, фу, солдат, а такой трус! Кого бояться? После того, как это будет сделано, кто осмелится нас спрашивать? Но кто бы мог подумать, что в старике столько крови!.. У тана Файфского была жена. Где она теперь? Что это, неужели больше никогда я не отмою этих рук дочиста? Довольно, довольно, милый мой! Ты всё погубишь этим вздрагиваньем… И рука