.

спросила Констанция холодно. – Очень она встревожена?

      – Не то слово! Только встревожил ее не я.

      – Да?

      – Да! Черт побери! Остановитесь вон там и высадите меня на ближайшем углу к чертовой матери!

      – Ну, ну, мистер Хемингуэй! Для робкого мальчика из Северного Иллинойса выражаетесь вы лихо!

      – А подите вы, мисс Раттиган…

      Это возымело действие. Плечи ее слегка обмякли. Она поняла, что может потерять меня, если не будет поосмотрительней.

      – Констанция, – уже спокойнее поправила она.

      – Констанция, – повторил я. – Не моя вина, что кто-то утонул в ванне, кто-то перепил, кто-то свалился с лестницы, а кого-то забрала полиция. Почему вы-то сами не поднялись к Фанни прямо сейчас? Вы же ее старый закадычный друг!

      – Я боялась – вдруг, если она увидит нас вместе, ее кондрашка хватит и мы не сможем ввести ее в рамки.

      Констанция сбавила скорость с довольно-таки истерической – семьдесят миль в час до менее нервозной – шестидесяти или шестидесяти двух. Но ее пальцы, как когти, впивались в руль, будто она воображала, что это мои плечи, и собиралась как следует тряхануть меня.

      – Лучше бы вам, – сказал я, – увезти ее оттуда раз и навсегда. Сейчас она неделю спать не будет, а это ее доконает, она не выдержит изнеможения. И нельзя же все время питаться одним майонезом!

      Лимузин замедлил бег до пятидесяти пяти миль в час.

      – Здорово тебе от нее досталось?

      – Да нет, просто, как и вы, она обозвала меня Прислужником Смерти. Видно, я для всех козел отпущения, просто какой-то разносчик чумных блох! Что бы там ни творилось в доме Фанни – а что-то творится, это факт, – я тут ни при чем. И плюс ко всему Фанни сама выкинула какую-то глупость.

      – Какую?

      – Не знаю, она отказалась мне объяснить. Она сама в себе не уверена. Может, вам удастся что-нибудь из нее вытянуть. У меня жуткое ощущение, что Фанни сама навлекла на себя все это.

      – Каким образом?

      Скорость упала до сорока. Констанция наблюдала за мной в зеркало заднего вида. Я облизнул губы.

      – Могу только строить догадки. Что-то спрятано у нее в холодильнике – это она сама сказала. «Если, – говорит, – со мной что случится, загляни в холодильник». Господи! До чего все глупо. Может, вы сегодня попозже съездите к ней и заглянете в этот несчастный холодильник? Может, вам удастся сообразить, почему, как и что Фанни собственноручно допустила к себе? И чего она так смертельно боится?

      – Милостивый Боженька, – пробормотала Констанция, закрывая глаза. – Пресвятая Дева!

      – Констанция! – завопил я.

      Ибо мы только что вслепую проскочили под красный свет.

      На счастье, Господь Бог не дремал и подстелил нам соломку.

      Констанция остановилась у моего дома, вышла из машины и, когда я отпер дверь, заглянула в комнату.

      – Здесь-то и создаются шедевры?

      – Кусочек Марса на Земле…

      – А это и есть пианино Кэла? Я слышала, будто музыкальные