У нас и флот похуже, да и шхеры оне свои знают куда как лучше нас…
– Один урок – подвергай все сомнению – ты уже от меня услышал, сын, – задумчиво произнес царь, – хотя усвоить его тебе еще предстоит. Так вот, теперь слушай другой: ставя цель, трудности при ее достижении принимай как задачу, а не как основание для отказа в достижении. Вот скажи, достаточно ли будет отторгнуть от свеев Лифляндию и Финляндию, дабы навсегда обезопасить страну с этой стороны?
Царевич задумался, а потом покачал головой:
– Не могу сказать, батюшка. Свеев-то сие точно ослабит, но вот достаточно ли?
– Сие не ответ. Скажи как думаешь.
Царевич еще несколько мгновений размышлял, а затем глубоко вдохнул и решительно кивнул.
– Да, государь. Для нас – достаточно.
Царь бросил еще один взгляд на боярина Качумасова и спросил:
– Эк ты сказал. Для нас – достаточно. А что значит – для нас?
Царевич Иван хитро сощурился:
– Дык не зря же у тебя, батюшка, здесь, в Александровой слободе, датский и польский послы сидят. Ежели и оне чего у свеев отторгнут, то тогда уж точно достаточно будет.
Все сидящие в кабинете царя переглянулись, а затем их взгляды снова скрестились на царевиче. И в них было куда больше уважения, чем при начале разговора.
– Значит, ты считаешь, что ежели мы у свеев Лифляндию и Финляндию отберем, то свеев это настолько ослабит, что нам их более опасаться не надобно будет… – Царь сделал короткую, едва заметную паузу и внезапно спросил: – А нас?
– Что – нас?
– Нас сие приобретение усилит либо ослабит?
Царевич снова задумался. По его прикидкам выходило, что должно усилить, но ведь отец не просто так спрашивает. Значит, в сем приобретении есть подвох. Но какой?
Спустя пять минут царь не выдержал и дал небольшую подсказку:
– А вот подумай, сын, почему я опосля Польской войны под себя токмо польские и литовские украины да бывшие земли Киевского княжества, православными населенные, забрал, а из самой Польши – ушел?
– Ну… – В глазах царевича, похоже, блеснуло озарение. Как будто он сего никогда раньше не понимал и даже считал то действие царя-батюшки ошибкой, а сегодня вдруг понял. – Наверное, потому, батюшка, что те земли сами под твою руку давно уже стремились. А поляков тебе к повиновению долго бы принуждать пришлось.
– Вот то-то, – усмехнулся царь. – Понял наконец-то…
– Прости, батюшка, – совершенно искренне повинился царевич. В первую голову за свое глупое разумение, что он-де лучше своего отца все про Польскую войну понял и оттого на цареву волю ранее даже сетовать решался.
– Так вот теперь и ответь мне: усилят ли нас эти земли, о коих мы толковали, или наоборот?
– Да скорее наоборот, батюшка. На тех землях скорее не нам, а свеям рады. Нам же противиться будут насколько возможно, где тайно, а где и явно…
– И как быть?
Тут царевич задумался надолго. Отец ему не мешал.
– А ежели… всех людишек, что там живут, оттудова выселить? И нашими даточными