девочка, давай!
Они были в постели, в смятых простынях. На этот раз вокруг не толпилась съемочная группа. Секс не так уж красив, как его в кино представляют.
Вдруг раздался звонок мобильника на прикроватном столике. Рената вздрогнула, сделала неосторожное движение, Доценко чертыхнулся. Рената оторвалась и подняла снизу вопросительный взгляд, у нее размазалась тушь, но не было гримерши Вали, чтобы быстренько все поправить. Голос Доценко из властного и хриплого сделался мягким и теплым.
– Да, Лисеныш. Нет, уже дома. Не отвлекла, ну что ты. Что-то случилось?
Рената почувствовала себя неловко – звонила, судя по всему, Лиза. Наверно, это кощунство, смотреть на голого отца в присутствии дочки, хоть и виртуальном. Рената изобразила мини-улыбку. «Привет передай» ей показалось не слишком уместным.
Доценко присел, как-то подобрался, Ренате показалось, что он надел невидимые штаны и застегнул ширинку.
– А, черт! Прости, я забыл. Дай, дай ей трубочку. Наташа, дорогая! С днем рождения, радость моя! Конечно, помню! Как можно? Хотел лично тебя поздравить! Прости, не смог подъехать! Съемки. Здоровья тебе, удачи, всех благ! Да не благодари! Я рад, что угадал! Я же помню, как ты любишь розы!
Что еще за дорогая Наташа? Рената мысленно прокрутила всех общих знакомых с Лизой. Так и не вспомнив, перешла в наступление. Она соскользнула под одеяло и вернулась к прерванному занятию. Доценко немного удивился, но не стал ее отталкивать, торопливо свернул разговор.
– Ну не буду мешать, солнышко. Если что нужно – в любой момент! Ты знаешь. Своим девочкам от меня привет! Обнимаю!
Доценко кончил, едва успев дать отбой, застонал, откинулся в подушки. Рената высунулась из-под одеяла.
– Я тебе не помешала?
Они перешли на ты. Режиссер что-то промычал, он не любил разговаривать после оргазма. А вот Ренате хотелось поговорить.
– С кем говорил?
– С женой, у нее юбилей.
Рената расслабилась, зазвенела. Господи, вот она дура. Бросилась на амбразуру со своим минетом.
– Тетя Наташа! А что же Лиза мне не сказала? Надо было и мне позвонить-поздравить. Помню, она угощала нас пирожками, когда мы из ГИТИСа забегали к ней, это было рядом. Приятная женщина. Сколько ей?
– Пятьдесят пять, – ответил Доценко. Хотя, очевидно, Рената и сама могла бы прикинуть. Но ей хотелось это услышать. Ей самой было ровно вдвое меньше. Двадцать семь с половиной.
– Пятьдесят пять? Так жена была тебя старше? Кстати, ты не сказал – бывшая.
– Ну, формально мы не разводились, – пожал плечами Доценко. – Она замуж не собирается, я вроде жениться тоже.
Рената почему-то была уверена, что Доценко официально свободен. Не то чтоб она собиралась за него замуж, но Рената вспомнила, как ее массажист-гей надевал на палец обручальное кольцо, чтобы пожилые клиентки не приставали. Недоразвод Доценко был чем-то вроде сигнала «кирпич» для всех его пассий.
– Получается, я твоя любовница, и мы с тобой согрешили? Грешники, – подразнила Рената.
Что