общежития.
– Да делайте что хотите!
Таня ушла в комнату, где жили молодые, и хлопнула дверью.
Бабушка из ложки докормила внучку.
– Ну вот, молодец! Зубки чистить и спать.
Маша соскользнула с табуретки, вышла, теща вздохнула, глянула на половину оставшейся каши. Пододвинула к себе.
– Не свиньям же.
Ира стала доедать, перелистнув страницу. Весь разворот был посвящен актеру Солнцеву: «Актер Солнцев в новом фильме режиссера Доценко. Съемки проходят в павильонах кинокомпании „Апрель“».
Доценко открыл дочке дверь. Лиза чмокнула отца в щеку, заглядывая ему через плечо в гостиную.
– Один?
– Да, заходи. Чай будешь? Или покрепче?
Лиза разулась и пошла за отцом. С интересом посмотрела на экран телевизора – на нем застыла на паузе рабочая картинка с сегодняшних съемок.
– Давай вместе посмотрим. У тебя есть чего поесть?
– Ты ж с дня рождения? – удивился Доценко. – Кстати, как все прошло?
– Замечательно, мама и ее тетечки от тебя в полном восторге. Передавали привет. Так что? Закажем в «япошке»?
– Давай!
– Ты тоже из ресторана, пап, между прочим.
– Лобстеры-шмостеры, уехал голодный. Закажешь? Мне как обычно.
В окнах машины показался центр поселка. Дом культуры, несмотря на облупленный вид, самонадеянно именовался Дворец культуры, местная администрация, торговый комплекс с вывесками «Планета детства», незатейливое «Продукты», бельевая палатка «БонжЮр» (предмет мечты Таньки), лавка «Мясной рай», где работала Сашкина теща и в окнах которой красовались телята с кокетливо высунутыми языками. Как будто были счастливы там, в своем «Раю», что язык говяжий по акции стоит шестьсот девяносто девять рублей. Москвич посмотрел на все это, скептически сложив губы:
– Все развалили, сволочи. Раньше на шахты москвичи ездили деньгу заколачивать. А теперь – все наоборот. Чем живете-то? Шахта-то давно закрылась?
Сашке был неприятен поворот, но пришлось отвечать:
– Ага. После обвала. Мой батя попал. В его смену. И тесть там работал, но ему повезло. Выходной. Ну не сразу все закрыли, по очереди.
– А молодежь как? Небось, все в Москву рванули? Или в Ростов?
– Ну, может, и рванули, так обломались. Чего там ловить? Сам ездил, как тесть машину отдал. Там своя мафия. Колеса спустили, морду набили, хорошо ноги унес.
Сашка вдруг разговорился, будто оправдывался:
– На стройке тоже, ребята наши, кто в Москву ездил, на Каширке, говорят – таджики толпами, хоть за еду. А хоть и устроишься – все равно кинут.
– Да кругом. Куда ни кинь, везде бардак.
Помолчали. Москвич заметил фотографию на приборной дочке рядом с иконкой.
– Твои?
Сашка улыбнулся.
– Мои.
– О, дети, как пылесос. И на что ж живете? Небось много не натаксуешь тут.
– Жена – в больнице. Еще на дому уколы, то-се. И тесть с тещей помогают, теща на мясе работает. Так что.
– Значит, бабы – кормильцы.
Сашка не ответил. Москвич угодил в самую точку.
Таня