ты все-таки позвони. У нее там тетеньки соберутся, ей будет приятно, – попросила Лиза. Чмокнула отца и направилась к выходу.
– Всем пока!
К режиссеру подоспела одетая Рената, заметила убегающую Лизу и ненатурально вздохнула:
– Лиза не с нами? Как жалко!
Семагина и Григорьева потихоньку ретировались. Выйдя из павильона, направились к новенькой иномарке продюсера.
– Дочка и любовница отца – подруги-ровесницы. Интересно, – задумалась Григорьева.
Этот задумчивый взгляд Григорьевой всегда предвещал хорошую заявку на сценарий. Семагина открыла дверь машины.
– Садись, подвезу. Посплетничаем.
Девушки сели в машину. Семагина завела мотор.
– Интересно. И что же он дочь на главную роль не пристроил? – Григорьева пристегнулась.
Семагина пожала плечами.
– Типаж не тот. Но всегда при ролях. Папа устроит. Доценко ее обожает, единственная дочка. Там другая проблема.
– Комплексы насчет внешности? Насколько я знаю, проблем с самооценкой у папиных дочек не бывает, – заметила Григорьева.
Семагина с насмешливой улыбкой посмотрела на нее.
– Знаток человеческих душ. Ты подумай, Доценко – это Доценко, парни комплексуют, побаиваются. Когда такой отец, да еще лучший друг, дочке есть с кем сравнить.
Григорьева посмотрела на Семагину.
– Зря ты ушла из креативных продюсеров в исполнительные.
– Исполнительным больше платят, – ответила Семагина. – Ты подумай, подумай над папиной дочкой. И вообще, думай над чем угодно, только прошу тебя, оставь эти съемки в покое. Там все, поверь, будет нормально.
Григорьева хмыкнула:
– Премьера покажет. Меня же позовут на премьеру?
– Только обещай, что вы с ним не подеретесь, – попросила Семагина.
Григорьева смирилась:
– Обещаю.
Семагина прибавила газу.
– Так что, турагентство? Салон?
– Высади у метро, хочу в свой компьютер, – ответила Григорьева.
– А мне на другую площадку. В ебенях. Там актриса капризничает. В гроб ложиться отказывается. Почему я должна все улаживать? – вздохнула продюсер.
– Потому что ты это умеешь лучше всех, Свет. Ты всегда все улаживаешь, – ответила Григорьева.
– Ну еще бы не умела. Генеральный сразу пинка под зад. А у меня – ипотека.
Григорьева была в курсе развода Семагиной.
– Что бывший твой, так и не помогает? Ты на алименты подавала вроде.
Семагина усмехнулась:
– Я тебе не говорила еще? Представляешь, нарисовал сам себе зарплату в двадцать тысяч рублей, он же сам у себя директор, вот и получаю – алименты, тридцать процентов. Скотина.
– Правда, скотина, – согласилась Григорьева.
– Вот, написала бы. Тяжкая женская доля, – предложила Семагина.
Григорьева вздохнула:
– Свет, ТЖД мы с тобой писали. Раз дцать.
Семагина согласилась:
– Это да. Неисчерпаемо.
Машина