запонки на рабочем столе в моей комнате?
Роза тотчас к ней выбегает и просит позволения пойти погулять, что ей милостиво разрешается. Через несколько минут юная пара выходит из Монастырского дома, приняв всевозможные меры, чтобы скрыть от девиц неприличную обувь мистера Друда, меры, которые, будем надеяться, вселили спокойствие в расстроенное сердце будущей миссис Друд.
– Куда же мы пойдем, Роза?
Роза отвечает:
– В лавочку, где продают рахат-лукум.
– Что?
– Рахат-лукум. Это турецкие лакомства, сэр. Батюшки, как это ты ничего такого не знаешь? Такой необразованный! Еще называешь себя инженером!
– Да зачем мне знать о каком-то рахат-лукуме, Роза?
– Очень просто, потому что я его очень люблю. Ах, я и забыла, что ты должен изображать жениха другой девицы. Ты прав, тогда ты и знать ничего не должен о рахат-лукуме.
Взгрустнувшего Эдвина Друда ведут в лавочку, где Роза покупает турецкое лакомство и, предложив его своему жениху, который от него с презрением отказывается, она начинает весело уплетать его за обе щеки – конечно, прежде сняв и свернув в комок маленькие розовые перчатки и по временам снимая розовыми пальчиками с губ сахарную пудру рахат-лукума.
– Ну, будь милашкой, Эдвин, притворись и давай поговорим. Итак, вы, сэр, женитесь?
– Да, женюсь.
– Она хороша?
– Прелестна.
– Высокого роста?
– Очень высокая. – (Роза очень маленького роста.)
– Она, конечно, долговязая и неуклюжая? – спокойно замечает Роза.
– Прошу прощения, нисколько, – отвечает Друд, вдруг ощутив в себе желание спорить во что бы то ни стало. – Она то, что называется видная, красивая женщина. Классическая красота!
– Большой нос, верно? – снова спокойно уточняет Роза.
– Конечно, не маленький. – (У Розы нос маленький.)
– Длинный бледный нос с красным кончиком. Знаю я эти носы, – самодовольно говорит Роза и продолжает спокойно уплетать свое лакомство.
– Ты вовсе не знаешь этих носов, – живо возражает Эдвин. – У нее нос вовсе не такой.
– Не бледный нос, Эдди?
– Нет. – Юноша решил ни с чем не соглашаться.
– А! Значит, красный? Я не люблю красных носов. Впрочем, она может его присыпать пудрой.
– Она презирает пудру и никогда не пудрится, – отвечает Эдвин горячась.
– Действительно? Вот глупая-то! И она во всем так же глупа?
– Нет. Ни в чем она не глупа.
Наступает молчание, и с капризно-плутовским лицом Кошурка из-под руки следит за выражением лица своего жениха. Наконец она спокойно произносит:
– И эта умнейшая из девиц, конечно, очень довольна, что ее увозят в Египет? Не правда ли, Эдди?
– Да, она серьезно интересуется достижениями инженерного искусства, особенно, когда оно призвано перестроить всю жизнь неразвитой страны.
– Вот тебе на! – произносит Роза, пожимая плечами, и улыбка удовольствия озаряет ее лукавое личико.
– Так