в такой мороке?» Конечно, это единственное, о чем я ее когда-либо просил. Мужчине нужно гордиться своей семьей. Но теперь людей такие вещи не волнуют, верно? – Вулли сцепил татуированные пальцы от переполнявшей его ярости. – Я получал столько удовольствия от того, что всего лишь мог гордиться тобой. Я видел, люди мне завидовали. Торчали в окнах со своими кислыми физиономиями. Взрослые мужчины и женщины завидовали такой крохе, как ты, потому что ты могла жить достойной жизнью. Я только смеялся, когда они говорили, что это тебя погубит.
– Ты все правильно сделал, па. Я была счастлива.
– Правда? Тогда что с тобой случилось – почему ты так несчастна теперь? – Он втянул воздух сквозь зубы и положил на голову мальчика ладонь, под грузом которой шея Шагги, казалось, могла сломаться. В глазах Вулли стояли сентиментальные слезы, но смотрел он на дочь холодно, словно в первый раз толком разглядел, что она такое. – Так скажи мне, Агнес, я что – должен тебя выпороть?
Рука Агнес непроизвольно потянулась к горлу, она опасалась, что может рассмеяться.
– Папа! Мне тридцать девять лет!
– Так должен я выбить из тебя этого эгоистичного дьявола? – Он медленно поднялся из-за стола, его кулаки напоминали массивные ковши экскаваторов. – Я устал от того, что твои прихоти всегда на первом месте. Устал видеть, как ты сама себя губишь, устал от того, что сам и виноват в этом.
Агнес сделала шаг назад. Она больше не улыбалась.
– Ты ни в чем не виноват.
Вулли тихо закрыл дверь гостиной. Из шерстяных брюк он вытащил свой тяжелый рабочий ремень, на коже которого был вытеснен логотип Медоусайдского профсоюза, и тот всей своей тяжестью протащился по ковру.
– Что ж, может, это к лучшему.
Агнес выставила перед собой руки и стала пятиться к двери. Нагловатая ухмылка сошла с ее лица. Отец наступал на нее, а она отступала, пока не уперлась спиной в буфет гостиной, не услышала, как предупредительно звякнули фарфоровые статуэтки. Сын был теперь у ее ног, выглядывал из-за ее джинсов. Вулли накрутил ремень на руку, один раз, второй – чтобы надежнее удерживать.
– Убери от себя малыша подальше.
Она крепко прижала к себе Шагги. Вулли ухватил ее руку выше предплечья. Другой рукой он мягко, но уверенно отодвинул мальчика от ее ног. Потом он подвел Агнес к стулу, сел на него и уложил ее себе на колено.
Она не сопротивлялась, ни одной мольбы не сорвалось с ее губ.
– Господи Иисусе, прошу Тебя, дай мне силы, чтобы простить. – Ремень с громким хлопком опустился на ее мягкие ягодицы. Агнес не вскрикнула. Вулли снова поднял руку. – Я благодарю Тебя за то, что мое бремя никогда не было больше того, что я мог вынести. – Удар. – Даруй Агнес многие жизненные благодати. – Удар. – Уйми ее нужды. – Удар. – Дай ей немного покоя.
Агнес услышала рядом тихое шарканье, почувствовала прикосновение к своей левой руке. Почувствовала прохладные бескровные руки на своем потном загривке, ощутила нежные прикосновения матери. Лиззи опустилась на колени рядом