Сделаем все возможное.
– Спасибо, – сиплым от плача голосом проговорила мама девушки. Она, похоже, только отходила от истерики. Вот почему Мостицкий потребовал взяться за дело немедленно и отложить допрос Колохатько. Даже его выдержка не позволяла опытному менту терпеть слезы матери. Иваныч старался показать работу, чтобы скорей ее успокоить.
– Вы проходите в 101-й кабинет, – попросил шеф маму, – А ты, Саня, подзадержись на минутку.
Когда за матерью пропавшей девчонки закрылась дверь, Мостицкий протянул мне оставленную на столе фотографию.
– Бери-ка. Красивые девчата по твоей части, так что занимайся. Прими заявление и начинай розыск, только сразу.
Девушка с яркими синими глазами и припухлыми губками смотрела на меня с фотографии. Чистый, наивный взгляд из-под длинных ресниц. Локоны вьющихся русых волос лишь подтверждали, что девчонка, наверняка, нравилась парням.
– Почему я, Иван Иваныч? – решил, все же, уточнить.
– А ты у нас самый молодой, – бодро ответил шеф. – Одного с ней поколения, должен разбираться, что у молодых девочек делается в голове. А найдешь ее, глядишь, и женишься. Смотри, какая дивчина, высший класс. – И добавил задумчиво, – Могла, конечно, загулять, но не похоже. Что-то с этой красотулей стряслось.
С интуицией старого волка спорить смешно, так что доверяем Иванычу, и я, как говорится, беру под козырек.
– Очень деликатно поработай с мамой, – наставляет шеф. – Она считает дочку образцом порядочности, говорит, что та без причины не прийти домой, не предупредить, не могла. Рыдала так, что еле привел ее в чувство. Будь вежлив, вникни в детали.
– Есть, – отвечаю я. Из головы не выходит Колохатькина тема, а тут еще это дело.
– Пообщайся со всеми подругами, знакомыми, – продолжает Мостицкий. – Сегодня и начинай, один. Завтра дам тебе в помощь Кольцова, – и повернув голову к окну, словно заглядывая в него, как в будущее, произносит. – Думаю, ты ее найдешь.
Раз шеф так думает, значит так и будет, и я воодушевленно направляюсь к своему кабинету. Колохатьки ни в холле, ни в коридоре не обнаруживаю, наверно, вышел на улицу подышать. Что ж, после прерванного допроса полезно. Любовь Ивановна уже ждала меня, сидя возле моего стола. Женщина выглядела несколько спокойней, вот и хорошо. Сейчас быстро отработаем, и я еще успею допросить профессора.
– Любовь Ивановна, расскажите, пожалуйста, когда вы видели дочь последний раз? – начинаю я. – И поподробней, куда, по вашим сведениям, она ушла, с кем, когда должна была вернуться?
– Извините, забыла, как вас зовут, – дрожащим от волнения голосом переспросила Любовь Ивановна.
– Александр, – напоминаю я, отмечаю, как пересохли ее губы, и предлагаю воды. Она пьет, жадно глотая, будто хочет запить свое горе. Вспоминаю свою мамочку, и мне становится грустно. Они с Соколовской-старшей сейчас кажутся даже похожими. Мысленно желаю своей маме никогда так не горевать.
– Сашенька, – начала Соколовская, – Расскажу все, как было. Вчера Леночка позвонила мне с мобильного телефона в полдевятого