Глазунов. Он повернул голову к водителю: – Так ведь, Костя?
Тот молча кивнул, включил «дворники» и до упора выжал педаль газа. Машина заметно прибавила ход.
А свет чужих фар не ослабевал, лишь скользнул влево, и вот уже изящная, приземистая «девятка», настойчиво подавая сигналы, пристроилась рядом с «Москвичом», упорно прижимая его к обочине.
– Ну, наглецы, – возмутился Губенко и полез в свой чёрный кофр за фотоаппаратом – Я сейчас тоже пугану.
Он придвинулся к стеклу, нажал кнопку спуска затвора камеры. Яркая вспышка осветила водителя «девятки», и та сразу сбавила скорость.
– Порядок, отстали, – удовлетворённо пробасил Губенко, убирая фотоаппарат.
– Если бы, – пробормотал Костя, стрельнув глазами в зеркальце заднего обзора. – Вот они, опять рядышком.
– Что будем делать? – спросил Глазунов. Он взглянул на девушку. Она молчала, вжимаясь в угол.
«Девятка» и впрямь словно приклеилась к «Москвичу». Сидевший там парень в чёрной кожаной куртке озлобленно погрозил им кулаком.
– Пожалуй, Костя, по такой дороге мы эту гонку долго не выдержим, – озабоченно сказал Глазунов. – Чего доброго, загремим в кювет.
– Город на горизонте, – не сводя глаз с дороги, не сразу ответил тот. – Скоро пост ГАИ. Может, и отстанут.
Возникшая впереди разделительная полоса с металлической оградкой как-то незаметно раздвоила шоссе, и действительно, чуть сбавив скорость, «девятка» сразу оказалась позади.
Мигнул, переключаясь на красный свет, жёлтый огонёк светофора, но «Москвич» успел проскочить первый пригородный перекрёсток дороги, и трель свистка гаишника остановила лишь преследователей, увлёкшихся погоней.
Глазунов посмотрел в боковое зеркальце: вышедший из постовой будки гаишник, покачивая жезлом, медленно двигался к застывшей у края дороги «девятке».
– Кажется, оторвались, – облегчённо вздохнул Глазунов.
– Это точно! – повеселел Губенко. Он повернулся к попутчице. – Ну, милая, втянула ты нас в приключение. Как хоть зовут-то?
Девушка слабо улыбнулась.
– Наташа.
– Хорошее имя. Учишься где или работаешь?
– Учусь. В институте.
– В каком?
Девушка не ответила, отвернулась к окошку.
– Оставь её, Паша, – вмешался Глазунов. – Тебя где высадить?
– Да подвезите к дому, недалеко ведь.
В машине опять воцарилась тишина. За стёклами уже светились фонари уснувших улиц, мелькали дома. Снег перестал валить, вместо него сыпалась морось, усилилась гололедица… Вскоре машина свернула в тихий переулок, остановилась у одного из домов, и Губенко, повесив на плечо тяжёлый кофр, неловко выбрался на тротуар.
– Пока! – помахал он всем, обошёл заледеневшие лужицы, и скрылся в подъезде.
Глазунов повернулся к девушке.
– А вас куда?
Она повела плечами.
– Не знаю. В общежитие уже поздно…
Глазунов терпеливо ждал. Девушка мучительно раздумывала,