нагрузок по причине почтенного возраста. Лет десять – пятнадцать назад, о чем упоминал в разговоре гер Шмаус, он еще мог, а теперь – нет, извините. Можно попытаться нанять пару-тройку бездельников, чтобы крутили меха, но как их найти в развращенном безделием городе?
Так размышлял старый мастер, пока трудился над туловищем. И этот процесс был не менее трудоемким, потому как внутренняя начинка была сродни сверхточному механизму часов, со всеми его шестеренками, камнями, пружинами, и даже вилками.
Как поступить, – думал он, – ведь в данном случае, моя кукла не будет в качестве украшения мирно стоять на полке, где ее не достанут проклятые дети, а будет интенсивно ими использоваться. Дети жестоки. В своих играх они с легкостью переходят ту грань, которую взрослые называют насилием. Отломать руку, или уронить куклу на пол, чтоб посмотреть, а не отвалился ли у нее фарфоровый носик, дело привычное.
Закручивая очередной винтик, гер Страубе обомлел, а потом просиял. Ему в голову пришла ошеломительная идея. Что будет, если вместо фарфора сделать куклу из…
Из донесения AOS V.D.
Володя взбежал по лестнице и, очутившись рядом с знакомой дверью, замер, с трудом сдерживая дыхание. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. И то вряд ли было одышкой. Скорее – страхом от неизвестности. Там, за дверью, его могло ожидать все, что угодно. Но лучше бы, чтобы супруга была одна. В это время она обычно только готовилась идти на работу, и Данилов рассчитывал застать ее дома.
Ах, как бы хотелось, чтобы вчерашнее происшествие оказалось неправдой. Вот сейчас он снова отворит дверь ключом, и Светлана встретит его на пороге, и улыбнется ласково, и обнимет. Как раньше, как тысячу раз до этого… Но вешалка в прихожей оказалась пуста.
Не снимая кроссовок, Данилов прошел в гостиную. В ней кавардак. Впрочем, как и везде. На кухне, во второй комнате, в туалете, – повсюду в беспорядке валялись осколки его прежней никчемной жизни. Оборванные шторы; горшки с цветами, разбитые в дребезги; перевернутые стулья; разбросанные книги; сорванные со стен и растоптанные фотографии; хрустящие под ногами осколки посуды. А еще ему на глаза попалась желтая кофточка, которую он подарил Свете, когда они только встречались. Разоренное войною гнездо.
Перевернув стул, Данилов сел на него посреди комнаты, и закурил. А чего он мог ожидать? Торжественной встречи с цветами? Нет, в том мире, где он живет, чудес не бывает.
Неожиданно зазвонил телефон. Данилов кое-как отыскал его среди кучи разбитого хлама. Его грязно-белый пластмассовый корпус был еще цел, хотя сам звонок уже отдавал хрипотцою.
– Да, – сказал в трубку Данилов.
Тихо сказал, будто бы находился сейчас в чужой незнакомой квартире.
– Володя?! – раздался сквозь треск помех голос.
– Стас, – констатировал он.
– Куда ты пропал, черт побери!?
– Ближе к теме!
Данилову совсем не хотелось пересказывать