это? И постоянная мысль, от которой невозможно избавиться ни днем, ни ночью – мысль о семье.
Все эти годы полковник ничего не знал о своей дочери, не знал даже, что его жены уже нет в живых. Не раз Николаев вспоминал барона Хоффа и его пророческие слова: «Знать, что будет, нам не дано, но прочувствовать придется. Каждому – свое. Действительно пришлось».
Разгром Белого движения означал для полковника одно: борьба не закончена. Закончен, и закончен бездарно и бесславно, первый военный этап. Предстоит затяжная, упорная борьба с этим красным наваждением, но, чтобы полностью посвятить себя ей, нужно найти и вывезти семью из этой новой, непонятной и страшной России. Цель была обозначена – Харбин. Там есть родственники и представительная русская колония.
Глава IV. Харбин
Калитка скрипнула и впустила во дворик отца. Его руки были заняты свертками и пакетами.
– Лена, прими, пожалуйста.
– «Наверное, подарки», – подумала девочка и не ошиблась. В пакетах и свертках были и платья, и спортивные бриджи, и зимняя куртка, и несколько книг.
– Ты заметно подросла за последнее время и, как мне кажется, твой гардероб пора обновить. – Лена вытянула вперед и ладонями вверх руки, и увидела, что рукава сорочки плотно обхватили запястья и стали мешать движению.
– Да, я уже большая. – Девочка взяла свертки и пакеты и с прискоком побежала в свою комнату примерять обновки.
Когда солнце стало склоняться к закату, все собрались за праздничным столом. Горели девять свечей, но еще ярче горели глаза и щеки девочки. Наконец-то она поверила, что есть другая, нормальная жизнь с праздниками и радостями, и когда можно кушать столько, сколько тебе хочется. И не видеть голодных глаз близких, оставляющих тебе последний кусок хлеба, и ты будешь жевать его, давясь слезами. За столом много говорили, много было высказано пожеланий, как это и принято в такой день, и девочка, расчувствовавшись, даже всплакнула слезами радостными и чистыми. И когда ее спросили, чего бы она хотела, чем бы хотела заниматься, Лена, немного смутившись, сказала, что она очень хочет учиться. Бабушка Софи в Москве рассказывала ей, что в нормальной жизни дети ходят в школу, а она, Лена, не знает даже, что это такое. Она ни разу не была в школе, никогда не играла с другими детьми, а это, наверное, интересно. Тут уже тётя Наташа незаметно для девочки смахнула слезу и подавила тяжелый вздох:
– Ничего, ничего, теперь все будет в порядке. Ты пойдешь в школу, у тебя будет много друзей. Недалеко от нас есть хорошая школа.
Так началась жизнь Николаева и дочери в этом тихом и спокойном городе. Однако это спокойствие носило чисто внешний характер. В город постоянно прибывали группами и в одиночку, с семьями и без них, беглецы со всех концов огромной России. В их числе были и те, кто с оружием в руках боролся с новой властью, и те, кто не принял ее