у Коли, и правда, была приметная и для опера довольно нетипичная. Николай выглядел ангелоподобно. Невысокого роста, светленький, хрупкого телосложения. Пока Николай не представлялся и не доставал служебное удостоверение, оперативника в нем разглядеть было проблематично.
– Куда сначала, к родителям Лили? – Наши герои уже заехали в Нижние Ямки.
– Да, давай. Я вчера матери позвонила, предупредила, что мы приедем.
Они остановились у ворот, Коля постучал в калитку, в ответ ему со двора залаяла собака. Внезапно калитка распахнулась, навстречу им вышел молодой человек с бородой и в непонятном балахоне, который указал на них по очереди пальцем и сказал:
– Вы – звери, настоящие звери! Ты – мишка косолапый, а ты – лисичка-сестричка.
– Ника, спокойно, это старший брат пропавшей девочки – Иван. У него не все дома. Совсем забыл тебя предупредить, – Коля сохранял спокойствие. – Ваня, где мама?
– Мама, мама, люблю маму, мама там, – Иван указал в сторону бани, от которой к калитке уже шла Алина Лазаревна, мама пропавшей девочки.
Тут Нике стало понятно, по какой причине в деле был допрос только одного брата пропавшей девочки – Матвея Кондратюка. Маленькие близнецы ничего не могли пояснить в силу возраста, а Ивана явно нельзя было допрашивать из-за психических отклонений.
Дом и двор Кондратюков мало напоминал типичные дома малообеспеченных деревенских семей. Везде царили чистота и порядок. Конечно, никакой дорогой сельскохозяйственной техники во дворе видно не было, но и признаков вопиющей нищеты Ника тоже не заметила. Все выглядело аккуратно, да, именно слово «аккуратно» употребила бы Ника, если бы ее попросили описать жилище Кондратюков одним словом. Аккуратным был дом с выкрашенными в ярко-зеленый цвет ставнями. Аккуратными были баня и два сарая. Аккуратной была будка для собаки, вокруг которой на цепи бегал добродушный лохматый пес, не забывая при этом лаять, напоминая, что он здесь не просто так сидит, а охраняет дом. Аккуратной была комната Лили, которую она делила с двумя своими маленькими братьями-близнецами, судя по двум детским кроваткам. Алина Лазаревна предложила Нике расположиться на кухне.
Алина Лазаревна и ее дочь были очень похожи. Конечно, время, тяжелая работа скотницы и трагическое исчезновение дочери отразились на внешности женщины. В свои сорок с хвостиком она выглядела гораздо старше. Кудрявая, почти полностью седая, с загрубевшим и морщинистым лицом она напоминала отражение Лили Кондратюк в разбитом зеркале.
– Найдите мою Лилю, – женщина посмотрела Нике прямо в глаза, и она отметила, что время оказалось не властно только над красотой глаз этой женщины. Вот уж действительно безнадежные карие вишни, иначе и не скажешь.
– Мы постараемся, – коротко сказала Ника, за годы работы следователем усвоившая одну простую истину – никогда не обещать людям ничего, что со стопроцентной вероятностью не сможешь сделать. И так как жизнь следователя – штука непредсказуемая и стопроцентные гарантии в ней