направление по компасу Сильвера. Очевидно, он сказал правду: никто из пиратов не опасался ни Бена Ганна, ни его призрака.
Только Дик цеплялся за свою Библию и продолжал пугливо озираться. Но на него никто не обращал внимания, а Сильвер даже посмеивался над его страхом.
– Я же говорил тебе, Дик, что Библия с вырванными страницами ни на что не годится. На ней нельзя даже поклясться, а уж привидению на нее и вовсе наплевать!
Однако на Дика насмешки Сильвера не действовали. Жара, усталость и страх окончательно лишили его сил, к тому же, как и предсказывал доктор, у него начинался приступ лихорадки.
Теперь мы двигались по открытой местности. Плоскогорье было слегка наклонено к западу, там и сям на нем высились громадные сосны. Между зарослями мускатника и азалий попадались просторные, залитые солнцем поляны. Держа на северо-запад, мы постепенно приближались к плечу Подзорной Трубы. Внизу виднелась западная бухта, на берегу которой я совсем недавно спускал на воду сплетенный из лозы челнок.
Первая из исполинских сосен после сверки по компасу оказалась неподходящей. То же самое произошло и со второй. Третья сосна поднималась над зарослями почти на двести футов – это было дерево-патриарх со стволом в несколько обхватов, в тени которого мог бы укрыться от солнца целый кавалерийский отряд. Эта сосна наверняка была видна с моря, и именно ее Флинт нанес на свою карту.
Впрочем, величие этого исполина растительного мира нисколько не занимало пиратов – гораздо больше их волновала мысль о зарытом где-то поблизости кладе. Близкое золото развеяло все их страхи; глаза моих спутников горели, их движения стали порывистыми, шаги быстрыми и твердыми. Они думали только об одном – об ожидавшем их несметном богатстве, о беспечной и роскошной жизни, которую оно сулило.
Сильвер с удвоенной энергией скакал на своем костыле. Ноздри его раздувались. Он с руганью отмахивался от мух, липнувших к его разгоряченному лицу и яростно дергал за веревку, то и дело бросая на меня свирепые взгляды. Сейчас он больше не таился, и я ясно, как в книге, читал его мысли. Он думал только о золоте и позабыл обо всем остальном – и о своих обещаниях, и о предостережениях доктора. Он хотел завладеть кладом, а затем под прикрытием ночи отыскать и снова захватить шхуну, перерезать глотки моим друзьям и уйти в море с грузом сокровищ и новых преступлений.
Измученный тревожными предчувствиями, я с трудом поспевал за пиратами и поминутно спотыкался, вызывая целые шквалы брани Сильвера. Бедолага Дик тащился позади всех и в полубреду бормотал молитвы пополам с богохульствами. А перед моими глазами невольно вставали когда-то разыгравшиеся здесь жуткие сцены. Мне мерещился капитан Флинт с синим лицом, убивающий шестерых своих соратников и потом умирающий в Саванне, пьяный, с руганью и сиплым пением. Эти тихие заросли когда-то оглашали предсмертные крики, и мне казалось, что я все еще слышу их эхо.
Наконец мы вышли из зарослей.
– Эй, парни, живее! – выкрикнул Мерри, и все бросились бегом.
Однако, пробежав совсем немного,