Диамар Наумович Пясик

Люди в горах. Рассказы


Скачать книгу

моей жизни, место и время, где пел…

      1952 г. Послевоенное голодное лето. Мне 20 лет. Ночь на Крымской Яйле. В палатках спят наши ребята. Только мы с Неллей, «дежурные», сторожим у костра продукты нашей туристской группы. Нас предупредили, что солдаты соседней воинской части потихоньку воруют у туристов продукты… Однако сейчас всё спокойно. Нелля просит спеть что-нибудь из «Персидских мотивов» :

      Никогда я не был на Босфоре,

      Ты меня не спрашивай о нём.

      Я в твоих глазах увидел море,

      Полыхающее голубым огнём…

      На сцене Есенин неторопливо подходит к вешалке с чёрным цилиндром, некоторое время стоит в нерешительности, потом возвращается к плетню с лаптями… Как-то незаметно возникает другой Есенин, не восторженный романтик, а усталый и мудрый мужчина. В письме из Америки он признаётся :

      – С грустью, с испугом, но я уже начинаю учиться говорить себе: застегни Есенин свою душу, это так же неприятно, как расстёгнутые брюки…

      Было время, когда из предместья

      Я мечтал по-мальчишески в дым,

      Что я буду богат и известен

      И что всеми я буду любим.

      Да! Богат я, богат с излишком,

      Был цилиндр, а теперь его нет.

      Лишь осталась одна манишка

      С модной парой избитых штиблет…

      Я слушал и думал: какими близкими кажутся мне судьбы двух поэтов – Сергея Есенина и Владимира Высоцкого! У обоих распахнутые души, предельная искренность и огромная самоотдача! Только Айседора Дункан не Марина Влади!

      А со сцены идёт рассказ :

      – 1921 г. Я женился на А. Дункан и уехал в Америку…

      Она была старше его на 18 лет :

      О возраст осени! Он мне

      Дороже юности и лета.

      Ты стала нравиться вдвойне

      Воображению поэта…

      А в моём воображении красивая хрупкая женщина танцует в льняном белом хитоне, босая, пластичная, гибкая, какой-то древний танец. Ничего от привычного классического балета. Изгибающаяся в танце спина, медленно раскачивающиеся бёдра, плоский живот. И вдруг – вихрь круговых движений, потом – резкая остановка. Окаменевшее прекрасное тело, как античная статуя…

      В письме из Америки Есенин пишет :

      – Изадора прекрасная женщина, но… сидим без копеечки… Если бы она не была сумасбродной и дала мне возможность… присесть, я очень много бы заработал… При каждом моём несогласии истерика…

      Я, наверное, ошибся – моей соседке-внучке не 10, а 12 лет. Она сидит в своём кресле, низко опустив голову, и плачет, а бабушка молча обнимает её за плечи…

      Этот спектакль, на который я попал совершенно случайно, – это моя удача! Наверное так думают и остальные зрители…

      А со сцены внезапно – мажорный мотив, близкий и любимый. Я подумал – может быть, сочиняя свои стихи, Есенин каждый раз, как бы проверяя музыкальность стиха, напевал их на один из известных ему с детства мотивов. А этот стих он просто назвал «Песня», видимо, очень желая, чтобы он стал песней :

      Есть одна хорошая