на ощупь. Однако после первого же шага мрачные предчувствия вновь накатили на него, и, когда нога его встретила препятствие, он испытал истинное облегчение, сообразив, что это всего лишь стул. Наконец пальцы его нащупали занавеску. Рядом с окном, которое слабо прорисовывалось в общей темноте, должно было находиться изножье кровати. Теперь ему оставалось лишь, ведя рукой по постели, добраться до искомого столика.
Он опустил руку, но то, на что легли его пальцы, было не просто покрывалом, а покрывалом, под которым прощупывалось нечто очень напоминающее человеческую ногу. Сайлас отдернул руку и на какой-то миг окаменел.
«Это что? – подумал он. – Что это такое?»
Он внимательно прислушался, но не уловил звука человеческого дыхания. Превозмогая себя, он снова протянул дрожащие пальцы к тому месту, к которому только что прикоснулся. На этот раз он не окаменел, а отскочил назад на пол-ярда и задрожал всем телом от ужаса. В его кровати что-то лежало. Что это было, он не знал, но там точно что-то было!
Прошло несколько секунд, прежде чем он снова смог пошевелиться. Потом, ни к чему не прикасаясь и прислушиваясь лишь к инстинкту, он шагнул к столику и, стоя спиной к кровати, зажег свечку. Как только загорелся маленький огонек, он медленно повернулся к тому, что больше всего боялся увидеть. Худшие его опасения подтвердились. Покрывало было натянуто на подушку, но под ним явно прорисовывалось лежащее неподвижно человеческое тело. Когда же Сайлас, сделав рывок вперед, откинул покрывало, взору его предстал давешний светлокудрый молодой человек, которого он видел в «Булье». Остекленевшие глаза его были открыты и неподвижны, лицо распухло и почернело, из ноздрей вытекали две тонкие струйки крови.
Сайлас издал долгий дрожащий вопль, выронил свечку и упал на колени рядом с кроватью.
Из долгого оцепенения, в который его ввергла страшная находка, Сайласа вывел продолжительный, но осторожный стук в дверь. Несколько секунд у него ушло на то, чтобы прийти в себя и вспомнить, где он находится. Он хотел броситься к двери, чтобы не дать никому войти, но было поздно. Доктор Ноэль в высоком ночном колпаке, с лампой в руках, которая выхватывала из тьмы его вытянутое бледное лицо, наклонив набок голову и присматриваясь, как какая-то гигантская птица, медленно приоткрыл дверь, ступая бочком, вошел и остановился посередине комнаты.
– Простите меня за вторжение, – сказал доктор, – но я услышал крик и подумал, что с вами что-то случилось.
Щеки Сайласа пылали, сердце бешено колотилось, он встал между доктором и кроватью, не в силах произнести ни слова в ответ.
– В комнате у вас темно, – продолжил доктор, – но вы еще не собирались ложиться. Не пытайтесь меня обмануть. Я доверяю своим глазам, и по вашему лицу видно, что вам сейчас просто необходимо общество друга или медика. Кем же мне выступить?.. Дайте-ка я измерю ваш пульс, часто это самый точный показатель состояния сердца.
Он шагнул к Сайласу, который невольно попятился, и попытался поймать его запястье, но тут нервы юного американца не выдержали, и он, неестественно