баба… Ну, замужем… Так вот, мы с ней встречались в саунах как раз… Ну, я снимал там, разные, а одну как-то снял в подвальчике, недалеко от улицы Баумана… Ну, встречались мы днем… Вот мы приезжаем, я иду впереди, открываю дверь, а там, типа, лестница вниз, и охранник внизу стоит… Так вот, эта баба моя вошла следом, ойкнула, выскочила и дверь закрыла… Оказалось, это, типа, брат ее мужа… Ну, охранник, короче… Ну, это она мне по телефону потом сказала, а так я сразу не понял, но понял, что че-то не то… Ладно, спускаюсь, захожу. Сижу один в этой сауне. Она когда мне по телефону все рассказала, я сижу и думаю, мля, этот охранник сейчас зайдет и порешит меня здесь… Но нет… Тоже непонятно, он ее заметил или нет. Она потом придумала объяснение, что, типа, дверью ошиблась, случайно заглянула, не со мной была… Но ни муж, ни он не спрашивали… Может, не заметил… А может, просто говорить не стал…
– А ты что? – уныло откликнулся Кирилл.
– А я – ниче, посидел минут сорок, делал вид, что кому-то названиваю… Потом пошел к нему, говорю, типа, у друзей машина застряла, приехать не могут… Короче, надо идти, выручать…
– Это зимой было? В снегу застряла?
– Ага…
Короче, неинтересно.
Интересно стало, когда дошли до нужного адреса.
Их встретила обычная советская баня, слепенькое здание, крашенное в салатовый цвет, с полуобрушенными стеклоблоками в оконных проемах: подзабытая мода сортиров и рекреаций брежневских времен. Баня как баня. Киоск, издали манящий самыми разнообразными пивными этикетками и чепухой вроде синтетических мочалок, столь же безвкусно ярких и грубо-дешевых, как и похоронные цветы. Бабки, торгующие вениками. «Эвкалипт, ребята, берите эвкалипт!»
Кириллу даже повезло. Встретив незнакомого человека, а те, кого мы раньше знали близко, имеют странное свойство вываливаться из памяти полностью, он увидел его во всем разнообразии его эмоций. В данном случае – в растерянности и злости. Потому что Леха капитально облажался: заказывая «номер в сауне» наугад, он не знал, что это обычный деревянный закуток во вполне «народном» банно-прачечном заведении. Который отпирает, шаркая, древняя бабулька со связкой ключей. В котором можно только раздеться да глуповато сидеть за пивом, глуповато – потому что точно так же раздеваются и сидят за пивом сто пенсионеров в общем зале (и за что, спрашивается, было переплачивать?). Из этого общего зала надо проследовать в общую моечную, заполненную мыльным туманом, с номерами на лавках, как в лагере, – и далее в парную, где некрасивые люди сидят и звучно чешутся.
Широтой своего жеста (снять сауну ради встречи со старым другом), точнее, оглушительностью его провала, Леха был теперь раздавлен.
Кирилл если и не повеселел, то, во всяком случае, преодолел растерянность от первых минут встречи, ибо история его позабавила. Куда уверенней, чем его спутник, он снял верхнюю одежду в просторном темноватом холле, со старыми добрыми – хорошо знакомыми – электронными часами, в которых теплились огоньки. Даже спросил у какой-то пробегавшей