Карен М. Макманус

Кузены


Скачать книгу

что, и те, и другие сразу не могут быть? – интересуюсь я с деланым ленивым раздражением.

      Дождь так и хлещет по стеклу. Глаза Милли неотрывно смотрят на меня.

      – У тебя, Джона? – спрашивает она, приподняв изогнутую, безукоризненной формы бровь. – Очень даже могут, я думаю.

      Глава 4. Милли

      – Выглядит не особо, да? – говорит Джона.

      Я искоса взглядываю на него из-за Обри. Дождь перестал, мы стоим на верхней палубе и смотрим на приближающийся Чаячий остров. Джона облокачивается на поручни и подается вперед. Ветер треплет его волнистые темно-каштановые волосы – нечто среднее по цвету между светлыми прядями Обри и почти черными моими. Острый подбородок, который я запомнила, превратился в квадратный, и скобки на зубах пошли только на пользу. Улыбаются, правда, эти губы нечасто.

      – А мне нравится! – громко произносит Обри, стараясь перекричать шум двигателя.

      Паром резко кренится набок, подняв в воздух брызги белой пены. Вцепившись одной рукой в поручень, я прикусываю костяшку большого пальца на другой – есть у меня такая привычка, когда нервничаю. Мама терпеть ее не может. Губами я ощущаю вкус соли на мокрой коже, однако это приятнее, чем вдыхаемый нами воздух, наполненный выхлопными газами.

      – Мне тоже, – откликаюсь я рефлекторно, лишь бы не соглашаться с Джоной.

      Однако, по сути, он прав. Даже на расстоянии остров выглядит плоским и невзрачным. Тускло-желтая лента пляжей постепенно сливается с океаном, почти таким же серым, как нависшие плотные облака над нами. Крохотные белые домики усеивают берег, выделяясь на фоне невысоких деревьев. Единственное яркое пятно – приземистый маяк, желто-коричневый в веселенькую голубую полоску.

      – Такой маленький, – замечает Обри. – Как бы нас клаустрофобией не накрыло.

      Вытащив палец изо рта, я опускаю руку. Тяжелые часы соскальзывают на запястье. Старенькие дедушкины «Патек Филипп» – единственная память о нем, полученная еще до того, как бабушка прекратила общаться с детьми. Сколько мама ни пыталась, их так и не удалось починить. На них всегда три часа – и все же дважды в сутки, как сейчас, например, они не врут.

      – Может, Милдред так нас загрузит, что нам вообще будет ни до чего, – откликаюсь я.

      Обри переводит взгляд на меня:

      – Ты зовешь ее Милдред?

      – Ну да. А ты как?

      – Бабушка. Папа всегда говорил о ней «твоя бабушка», и я как-то привыкла. – Она поворачивается к Джоне: – А для тебя она кто?

      – Никто, – отрывисто отвечает он.

      На несколько минут между нами повисает молчание. Паром продолжает двигаться к берегу. Белые домики становятся больше, желтая полоса пляжей обозначается четче. Скоро мы проходим мимо маяка, так близко, что видно гуляющих возле него людей. Пристань заполнена суденышками – по большей части они куда меньше того, на котором мы стоим. Оно ловко втискивается между двумя другими, и шум двигателей внезапно обрывается.

      – Добро пожаловать на Чаячий остров! – объявляет капитан по громкоговорителю.

      – Столько народа… – В голосе Обри, обводящей